Табакерка императора

Незнакомец спрыгнул в песок, снимая тяжелую сумку с клюшками. Это был крепкий, симпатичный, хотя несколько чопорный молодой человек с самым приятным выражением лица, какое Ева видела за долгое время. Его каштановые волосы были густыми, но коротко подстриженными. Маленькие усы придавали ему вид светского льва, которому, однако, противоречила серьезная осанка.

Молодой человек молча глазел на Еву. Все в нем выглядело вполне корректно, если не считать внезапно залившего лицо густого румянца. Было видно, как он отчаянно пытается это предотвратить, проклиная себя на чем свет стоит и в результате краснея еще сильнее.

— Я видел вас раньше, — заявил он.

— В самом деле? — откликнулась Ева, сознавая, что выглядит не лучшим образом.

После этого прямота Тоби Лоза одним прыжком достигла того, на что бы его дипломатии потребовались месяцы.

— Скажите, — осведомился он, — вы еще замужем или как?

Игру они закончили вместе. На следующий день Тоби сообщил семье, что познакомился с замечательной женщиной, которая была замужем за свиньей, но держится так, что вызвала бы восхищение у кого угодно.

Это была правда, но подобные объявления редко принимают благожелательно в семье молодого человека.

Ева, считавшая, что знает людей своего круга, воображала, как на это прореагировали Лозы. Она представляла себе бесстрастные лица за обеденным столом, скромное покашливание, взгляды в сторону, небрежные вопросы типа «В самом деле, Тоби?», за которыми следовали фразы, что было бы интересно познакомиться с таким верхом совершенства. От женской половины семейства — леди Лоз и сестры Тоби, Дженис — Ева ожидала враждебности, едва замаскированной вежливостью.

Поэтому она была удивлена тем, что произошло.

Они просто приняли ее, пригласив к чаю в роскошный сад позади виллы Лозов. Прежде чем прозвучало десять слов, обе стороны поняли, что все в порядке и что они подружатся. Такое бывает — даже в мире, каким его знал Нед Этвуд и какой, к сожалению, часто знаем мы с вами. Смущение Евы сменилось горячей благодарностью, растопившей лед на ее нервах. Она чувствовала себя такой счастливой, что почти боялась этого.

Хелене Лоз — матери Тоби — Ева явно пришлась по душе. Двадцатитрехлетняя рыжеволосая Дженис открыто восхищалась ее красотой. Дядя Бен, хотя покуривал трубку и говорил мало, всегда принимал ее сторону в споре. Сэр Морис часто спрашивал ее мнение о каком-нибудь предмете в его коллекции. Это было сродни посвящению в рыцарское звание.

Что касается Тоби…

Тоби был очень обаятельным и порядочным молодым человеком. Если в его поведении иногда присутствовала некоторая чопорность, ее смягчало чувство юмора.

— В конце концов, мне приходится быть таким, — заметил он.

— Каким? — спросила рыжая Дженис.

— Женой Цезаря. В качестве управляющего филиалом банка Хуксона в Ла-Банделетт… — даже сейчас эти слова вызывали у него приятное возбуждение, — я должен соблюдать осторожность. Лондонские банки не одобряют легкомысленного поведения.

— Только лондонские? — отозвалась Дженис. — Даже во французских банках редко видишь клерков, прячущих блондинок под прилавком или напивающихся в рабочее время.

— Думаю, — мечтательно промолвила Хелена Лоз, — пьяные служащие банка являли бы собой самую замечательную сцену, с какой только можно столкнуться за пределами книг Торна Смита.[2]

Тоби выглядел слегка шокированным, но, подумав, пригладил усики.

— Банк Хуксона — один из старейших в Англии, — сказал он. — Их офис находился в здании у Темпл-Бара, когда они еще были ювелирами. — Тоби повернулся к Еве:

— В папиной коллекции есть одна из золотых статуэток, которые они использовали в качестве эмблемы.

Это заявление, как обычно, было встречено молчанием. Хобби сэра Мориса Лоза — его коллекция — занимало положение между семейной шуткой и признанием, что среди всевозможного хлама там попадаются по-настоящему красивые вещицы.

Коллекция помещалась в кабинете сэра Мориса на втором этаже — просторной комнате с окнами, выходящими на улицу. Обычно он просиживал над ней допоздна. Из окна своей спальни на противоположной стороне Ева и Нед Этвуд в недоброе старое время иногда видели старика с увеличительным стеклом и застекленные шкафы вдоль стен.

Но теперь никто не упоминал об этих днях. Казалось, для семейства Лоз Нед Этвуд мог никогда не существовать. Правда, сэр Морис один раз косвенно затронул эту тему, но заколебался и оставил ее, бросив на Еву странный взгляд, которого она не могла понять.

В конце июля Тоби предложил Еве стать его женой.

Ева даже не осознавала, как она на это рассчитывала, как жаждала стабильности и уюта. На Тоби можно было положиться. Хотя он иногда обращался с ней как с фигуркой из цветного стекла, это, как ни странно, вызывало у нее только новый прилив нежности.

В Ла-Банделетт был скромный ресторан «Лесной», где обедали на открытом воздухе под китайскими фонариками среди деревьев. Тем вечером Ева была особенно красива в жемчужно-сером платье, подчеркивающем теплоту ее кожи — скорее розоватой, чем белой. Напротив сидел Тоби, вертя в руке нож и выглядя каким угодно, только не чопорным.