Таблетка от старости

– Очумел? Ты на часы погляди. – Шуре очень хотелось покататься с Моргуновым на его драндулете, но спать хотелось еще больше. И вообще, где он все это время пропадал? Летом у Шуры работы гораздо меньше, можно и покататься. А тут исчез почти на три месяца и является – здрасьте вам! После случайной встречи с Моргуновым на бензозаправочной станции и особенно после того замечательного прощального поцелуя на даче у Пьетрофича Шура ждала его звонка каждый день. Нервничала, волновалась, а потом устала, разозлилась и ждать перестала. Решила, что обиделся Федька на ее родителей, а она ему не так уж и интересна. Он теперь парень, хоть куда, наверняка у него девчонок просто море. Ну, или телефон с ее номером утопил в заливе. Про залив было думать приятней всего. Шура представляла, как Федька мечется по городу в поисках Шуриных координат. Хотя, чего метаться? Если телефон утопил, то можно не метаться, а просто заехать на выходных на дачу к Пьетрофичу. Тот уж точно Федьке бы Шурин телефон выдал. Так что по всему выходило, что у Федьки кто-то есть, и ему совершенно нет никакого дела до старой школьной подруги. И вот, нате, прорезался.

– А чего на часы глядеть? Сейчас самое время. Пробки рассосались и погода отличная. Бабье лето! – Федькин голос звучал на фоне стрекочущих мотоциклов. – И компания замечательная.

– Я бы с удовольствием, – честно призналась Шура. – Но у меня сегодня был очень тяжелый рабочий день. Глаза просто слипаются. Давай завтра. Завтра у меня выходной. Может, сходим куда-нибудь?

– Хорошо. Завтра позвоню. – Федька дал отбой, а Шура подумала, что она дура. И еще подумала, что так и не выяснила, где он все это время болтался. А вдруг в тюрьме сидел и позвонить не мог?

Назавтра она опять ждала Федькиного звонка. Практически все утро. Потом не удержалась и решила позвонить ему сама. Благо Федькин телефон у нее в мобильнике высветился, и она занесла его в память. Хватит уже придуриваться. Больше всего на свете Шура не любила вот это вот – позвонит, не позвонит. Добро бы еще дело касалось какого-нибудь загадочного незнакомца. Но это ж Федька. Лучший друг детства.

Шура решительно набрала Федькин номер. Трубку долго не брали, потом она услышала сонный Федькин голос:

– Але. Шурка привет, – сказал он позевывая.

– Дрыхнешь, что ли? – Шура даже расстроилась. Она тут, понимаете ли, извелась уже вся, а он дрыхнет себе, как ни в чем небывало!

– Ага. Мы почти всю ночь катались.

– Жалко. А я хотела тебя куда-нибудь позвать.

– Куда? – оживился Федька.

– Не знаю. Ты придумай. Я же девушка. – Это Шура очень даже кстати вспомнила. Лучший друг – это одно, а девушка – совсем другое.

– Здрасьте! Ты ж меня зовешь.

– Я зову, чтобы ты меня куда-нибудь позвал. Вот. Может в кино?

– Нет. В кино это банально. «Я поведу тебя в музей, – сказала мне сестра».

– В музей? – удивилась Шура.

– Чего удивляешься? Ты же приличная девушка. Значит, тебя надо вести в музей, или, на худой конец, в оперу или в филармонию. Но опера и филармония днем закрыты, значит, остается идти в музей.

Шуре как-то сразу стало скучно от перечисленных Федькой мероприятий для приличных девушек, поэтому она поинтересовалась:

– А неприличных ты куда водишь?

Федька хмыкнул.

– Неприличных, как я слышал, обычно водят в баню, но я с такими не знаюсь. Мы с тобой пойдем в музей народов мира. Знаешь, там такие сцены костюмированные из жизни разных народов. Я люблю. Особенно про индейцев.

– Хорошо. Я про индейцев тоже люблю. Натаниэль Бампа, Кожаный чулок, Соколиный глаз, Чингачгук и другие. Хотя, среди них индеец один – Чингачгук. А когда? Тебе ж еще наверняка прическу уложить феном надо. Бороду расчесать.

– Точно, – согласился Федька. – Бороду я на бигуди накручиваю. Целая история. Давай, через два часа. Я за тобой заеду.

– Давай. Договорились, – согласилась Шура и нажала отбой, но тут же спохватилась, что не спросила у Федьки самого главного. Она опять набрала его номер.

– Шурик? Ты уже не можешь без меня и пяти минут? – поинтересовался Федька. Вот нахал!

– Самое главное забыла спросить. Чего мне надеть?

– Ну, Шурик! Девушки в музей обычно надевают кожаные трусы, фашистскую кепку и берут с собой плетку.

– Дурак! В чем девушки обычно с тобой на драндулете твоем ездят. Чтобы и в музей прилично было пойти.

– Так со мной на драндулете девушки так и ездят, как я сказал. В кожаных трусах. Но мы с тобой на драндулете не поедем. Кто же в музей на драндулете ездит? Он же там, бедненький, неохраняемый будет.

– А у тебя еще и машина есть? – удивилась Шура. Похоже, Эльвира Викентьевна оказалась неправа. На второстепенных ролях в кино тоже хорошо платят.

– Машина у меня есть, только мы с тобой и на ней не поедем. Там её фиг припаркуешь у музея.

– Значит, мы поедем на метро или маршрутке? – разочарованно произнесла Шура. После того, как отчим подарил ей машину, она весьма недолюбливала общественный транспорт.

– Шура! Мы поедем на такси. Ты о таком слыхала? Смотри на часы. Ровно через два часа ты должна будешь спуститься вниз, и я заберу тебя от места проживания на машине, которая будет обозначена черными шашечками.