Табу

Никто и мысли не допускал, что Олег превратится в папеньку так быстро. Он держался буквально пару месяцев после возвращения из Австралии, сохранял спокойствие во всем, делая вид, что в его размеренной жизни уже ничего не может измениться. Но как только округлый животик его жены стал дерзко топорщиться, уже не позволяя носить привычную одежду, Олега прорвало. Он как с цепи сорвался. Кожаный салон автомобиля превратился в профильную библиотеку, поражая разнообразием книг с абсолютно конкретным руководством по воспитанию детей. При любой возможности открывал книги, быстро перелистывая страницы пальцами, что когда-то только и умели, что сжимать оружие. Олег нанял персонального шоппера, возвращающегося с неподъемными баулами не только из Европы, но и из далёкой Америки. Даже тогда мы не догадывались, сколько любви скрыто в этом здоровяке.

Только теперь, уставший краснеть и смущаться, будучи пойманным за настоящей улыбкой, искренним смехом и тёплым, как весеннее солнце взгляде, Олег начал открываться по-настоящему. Перестал таиться от друзей, впуская к себе всё ближе, чем мог позволить ранее. Это определенно было заслугой девчонок, появившихся в его жизни, от одной он долго убегал, плутая в темноте пустынной души, а вторую ждал больше всего на свете.

Поменялось абсолютно все. Теперь мы по выходным уютно и сытно ужинали в большой компании, наблюдая румяное и невыносимо счастливое лицо Олега, хохочущую Янку и совершенно довольного Виктора Викторовича, которого всё реже называли Моисеем. Они были счастливы, и не боялись показать это. Собирались в этом доме не для решения проблем, а просто были рядом. Олегу вновь пришлось выстраивать свою жизнь по кирпичикам. Взводить новые стены, ломать старые и учиться делить реальность на дом, аромат уюта которого был потерян в пыльном ворохе детских воспоминаний, и работу, которая раньше занимала все его время и мысли. Нужно было отсекать навязчивые мысли о крохотных пяточках, о светлом пушке кудряшек, пахнущих парным молоком и о женщине, что стала мягкой, как сахарная вата днем и по-прежнему доводила до инсультного инфаркта, или что там еще страшнее, по ночам. Боялся признаться любому, что счастлив. По-настоящему.

Но сегодня всё было иначе. В доме чувствовалась атмосфера нервозности, граничащей с тихой паникой. За мгновение от заполошной мысли – смыться из этого шипящего серпентария, нас заметила Маринка, затем кряхтящий Куранов, таскающий из кладовой тяжелые стулья с мягкой велюровой обивкой серого цвета. Готов поклясться, что бесшумно, одними губами он сказал нам: «Бегите!»

– Давайте, присоединяйтесь, – шикнула она. – А то ничего не успеваем.

– Все смешалось в доме Облонских, – рассмеялся Илья, внося в дом огромного медведя в плюшевой юбке и игрушечным автоматом наперевес.

Все стихло и замерло, а взгляды присутствующих устремились на громогласного Мартынова. Его обычно идеальная причёска сегодня больше походила на хаос в соседней галактике, а абсолютно нетипичный для него серый строгий костюм и чёрная водолазка – резали взгляд.

– Илья! Что это? – Прошептала Янка, зажав ладонями рот. Она замерла посреди коридора, не отводя от белоснежной игрушки глаз.

– Медведь, – он пожал плечами и стал неуклюже скидывать серое пальто, не отпуская игрушку.

– Я вижу, но почему он такой большой? – Янка была в откровенном шоке. В голове явно носились мысли о том, как этого здоровяка пылесосить, дезинфицировать и просто – двигать, отчего её аккуратный носик сморщился, а лицо стало розовым от растерянности. Она так и стояла, зажав рот рукой, пока блуждающий взгляд не наткнулся на автомат, свисающий до самого пола, заставив румянец уступить место болезненной бледности.  – Что это?

– Подарок для Плюшки, – Мартынов снял туфли, чем поразил Янку ещё больше.

– Что это, Илюша?

– Тебя заело там что ли? Что ты повторяешь одно и то же? – крякнул Олег, нехотя выглядывая из детской комнаты. С интересом осмотрел жену, застывшую с открытым ртом, потом подозрительно осмотрел каждого из присутствующих, пока не споткнулся на медведе с человеческий рост, затем на «калаше», противно скребущем затвором по мраморному полу, ну а в конце концов, сам открыл рот, уставившись на ноги Мары.

– Ну, оступился человек, – ситуацию надо было спасать, а то маленькая Плюша рисковала остаться без обоих вменяемых и психологически стабильных родителей. – Надел человек чёрные носки под чёрный костюм, подумаешь! Завтра он белые под белый наденет! Не убивать же его теперь за это!

Толкнул Мартынова вглубь холла, а то он со своим лесным зверем затмил наше совершенно неотразимое появление. Пашка, кстати втянул голову поглубже в высокий воротник куртки, пытаясь скрыть собственные перемены, не желая стать следующим на разборе полетов.