Табу на вожделение. Мечта профессора

Поражаясь собственной смелости, Юля схватила мужчину за ворот рубашки и прижалась губами к его губам, вынуждая умолкнуть. Но именно в тот момент она и осознала, что кроме этой самой рубашки, брюк и обуви на ее профессоре больше ничего нет. Что он уже продолжительное время находится на холоде без верхней одежды, но… будто и не замечает этого.

— Где твое пальто? — мягко выдохнула Попова, отстраняясь. — Дома?

Каримов нахмурил брови и задумался. Точно сосредоточиться пытался.

Или вспомнить. Лишь через некоторое время он утвердительно кивнул.

А Юля осознала с предельной четкостью, что Марат скорее превратиться в обледеневшую от холода статую, чем вернется в ее дом.

По крайней мере, сейчас. Ведь это означало одно — вновь пройти по дорожке… в жалких метрах от… убийцы собственного брата.

Да, не идеального. Да, временами эгоистичного.

И даже в какой-то степени… не менее виновного в случившемся.

Но… родного, горячо любимого человека. Человека, который даже при самом худшем раскладе не заслужил подобной участи. И жестокости.

Девушка содрогнулась, представив, каково сейчас Марату. Каково осознавать, что он потерял брата просто так. Из-за чьей-то… ревности.

На фоне общей катастрофы эта самая «уважительная причина» казалось такой мелочью. И глупостью. Юля неосознанно прижала ладонь к груди.

Туда, где за ребрами так сильно ныло и щемило сердце от сочувствия.

Горло будто невидимой рукой стиснули, мешая ей полноценно дышать. Мешая здраво мыслить. И все же, собравшись с духом, Попова проскрипела:

— Прошу, постой здесь пару минут! Вот… прямо здесь. Я скоро вернусь!

Каримов впился в нее недоуменным взглядом.

— Решила поехать со мной? — уточнил немного удивленно.

Юля робко улыбнулась, покачав головой:

— Есть идея получше! Только… не уезжай. Не бросай меня. Дождись.

Марат ничего не ответил. Он просто стоял и бурил ее своими бездонными черными дырами, не мигая. Порождая необъяснимый трепет в душе. И в теле. Спохватившись, она побежала домой настолько быстро, насколько позволяли ей ее неудобные тапочки. Едва Юля влетела внутрь, подобно маленькому урагану, мама тут же оказалась рядом.

— Дочка, — прозвучало взволнованно, — что случилось? Что у вас там случилось?

Она лишь отмахнулась, торопливо переобуваясь в потрепанные жизнью осенние ботинки на плоской подошве:

— Потом, мам! Все потом!

— Юля!

— Прости, что праздник тебе испортили! Но… так уж вышло…

— Сейчас-то ты куда?

— Марату успокоиться нужно. Мы прогуляемся немного.

— Ой, господи…

— Не волнуйся! — сняв с вешалки его пальто, Юля расцеловала свою перепуганную мать в обе щеки. — Все будет хорошо! Люблю тебя!

— Милая…

— Затопи баню, пожалуйста! — крикнула она, уже выбегая на улицу. — Вернемся замерзшие. Сильно!

* * *

Не говоря более ни слова, девушка со всех ног ринулась обратно.

Однако, Марата на условленном месте не обнаружила. И ужас тотчас же ледяной волной прошелся по ее напряженным мышцам. Она не знала, что думать. И где его искать. Лишь спустя пару ударов внезапно ошалевшего пульса Юля наконец заметила своего мужчину. Каримов сидел в салоне автомобиля и жадно курил, не удосужившись даже прикрыть дверь.

Та была распахнута настежь. Тем не менее…

«Не уехал! — пульсировало в сознании. — Мог ведь, но не уехал!»

Облегченно вздохнув, Попова зашагала прямиком к Марату. И с удивлением обнаружила, что тот приговаривает вторую сигарету подряд. Окурок от первой сиротливо валялся на земле. Стараясь не выказать беспокойства, пожирающего ее изнутри, Юля протянула ему пальто. Он вышел из машины. Молча оделся. Затянулся до одури, и… носком обуви затушил сигарету. Все так же, не проронив ни звука, она доверчиво вложила свою ладонь в его руку.

— Идем? — потянула за собой.

Каримов властно сжал ее пальцы.

— Куда? — уточнил абсолютно ровным тоном.

— А это не важно! — Юля гордо расправила плечи. — Просто… идем!

Марат вымученно улыбнулся. Лишь уголками рта, но и это в данной ситуации было сродни подвигу. Затем закрыл машину, включил сигнализацию, и с готовностью последовал за ней, не задавая более вопросов.

Первые минут двадцать они шли по деревне в тишине. Думая каждый о своем. Затем, Попова начала вставлять редкие фразочки, проходя мимо того или иного здания, дома, магазина. А спустя еще несколько минут, разговорилась окончательно. Марат просто слушал ее, никак не комментировал. Но Юля знакомила его со своими родными местами весьма подробно и ответственно, проводя своеобразную экскурсию. Их поселок был достаточно большим, старым и самобытным. За годы жизни в нем, у нее накопилось достаточно забавных историй, связанных с тем или иным местом.

И Каримов стойко выслушивал каждую из них. Однако, когда Юля кивнула на колонку, признавшись, что однажды зимой прилипла к ней языком, он резко остановился, заключил ее в свои крепкие объятия, и заговорил. Заговорил впервые с того момента, как они отправились на прогулку.

— Ты додумалась… зимой… на морозе… лизать… металл?

Попова смущенно кивнула, подтверждая его слова коротким:

— Угу!

Так громко он не смеялся еще никогда. Никогда на ее памяти.