Таэ эккейр!

— По-настоящему, — хмыкнул Арьен, забрасывая поводья на луку седла, — тебе не у меня прощения бы просить надо. Но ты не волнуйся, я твою просьбу отвезу.

Значит, все-таки...

— И далеко ты собрался? — король постарался принять самый непонимающий вид, на какой только был способен. Может, все-таки удастся удержать...

— За перевал, — невозмутимо ответил Арьен.

— Так ведь он все еще завален, — возразил Ренган. — Ты не пройдешь.

— Правая седловина завалена, — уточнил Арьен. — Да и то по ней уже можно пробраться... пешком, само собой. Но мне ведь правая седловина не нужна.

— Ну как же, — согласился король. — Тебе нужна левая — на которой можно хоть десяток вооруженных засад разместить!

— Я пройду через перевал, — нетерпеливо произнес Арьен — и, повинуясь его нетерпению, жеребец переступил передними ногами. — Ничего со мной не случится. Теперь уже некому меня подкарауливать.

А если все-таки случится, подумал король, если все же подкараулят, то спасать тебя на сей раз тоже будет некому. Подумал — но вслух говорить не стал. Потому что о чем же и речь шла.

Ива колыхнула веткой. Синяя вечерняя тень перечеркнула глаза Арьена, и у короля тоскливо заныло в груди.

— Я пройду, — сказал Арьен.

— Не пройдешь, — отрезал король. — Потому что никуда я тебя не пущу.

Арьен улыбнулся.

— Или ты собрался меня ослушаться? — тихо спросил король.

— Нет, — ответил Эннеари. — Нет, отец. Просто ты меня отпустишь. И сейчас, и впредь. И не только меня. Сам ведь видишь, что получается, если не отпускать. Ты же понимаешь...

— Я — понимаю, — перебил его король. — А вот ты — нет.

Синяя тень мешала говорить, мешала сосредоточиться — тень от ивовой ветки, узкая полоска цвета зажившего шрама.

— Мальчишки... — Король со свистом втянул воздух сквозь зубы. — Мальчишки, щенки... да что вы знаете... что вы можете знать!

Черный Ветер слегка всхрапнул и замотал головой. Эннеари, не оборачиваясь, потрепал его по лоснящейся вороной шее.

— У меня самого друг был из людей... давно, до того еще, как ты родился.

Эннеари показалось, что он понял — и мнимое это понимание наполнило его гневом.

— И что же? Ты теперь всех людей грязью поливать станешь? Если один-единственный человек оказался...

— Не смей! — оборвал сына король с яростью хоть и сдержанной, но бешеной настолько, что листва, словно вода, подернулась рябью. — Ничего ты не понял, ясно? Он был лучшим другом, какого только можно пожелать — эльфу ли, человеку... да хоть кому. Отважным, великодушным, прямым, как стрела...

— И как же звали этого славного рыцаря? — спросил ошеломленный Арьен.

— Рыцаря? — усмехнулся король. — Рыцаря, вот еще. Шутом он был.

— Ка... каким еще шутом?

— Очень талантливым. Думаю, одним из лучших. — Король на мгновение примолк, погрузившись в воспоминания. — Студент... не делай такие глаза, сынок. Студент он был — а шутом подрабатывал. Чтобы было чем за учение платить. Среди людей, знаешь ли, такое случается. А только таких, как он, я никогда не встречал... среди людей — тем более. Люди, сынок, странные создания. Обидчивые. И ведь никогда не поймешь, на что обижаются. От самой невинной шутки пузырями идут. А если держишь себя с ними крепко и лишних слов не говоришь — опять обижаются. Или, мол, эльфы — насмешники, или чванные холодные мерзавцы, которые на всех свысока смотрят... что так, что этак, а все обида. А он совсем другой был. К чужой надменности шуту, сам понимаешь, не привыкать, а по части насмешек... он меня ведь чем купил... ох! На том королевском пиру, куда меня нелегкая занесла, столько рыцарей было — и все такие обиженные, даже и не скажешь, который тут самый обиженный. Вот-вот дело могло скверно обернуться. Все им казалось, что я над ними смеюсь. Я и сам понимал, что единственный выход — это если они надо мной посмеются. Тогда их спесь надутая успокоится.

— Люди обычно не смеются над эльфами, — отрывисто произнес Эннеари. — Хотел бы я знать, почему.

— Обычно, — кивнул король. — А он посмеялся. Он, знаешь ли, изобразил, как пьяный до бессознательности эльф поет любовную балладу. Теперь ты понял?

Арьен тихо присвистнул.

— Понял, — коротко усмехнулся король. — Вижу, что понял. Ты себе хоть представить можешь, чтобы человек не просто эльфа пересмешничал, а — похоже?

Арьен покачал головой.

— Очень похоже... а вот уж кто ну никак не эльф с виду. Маленький, мосластый, походка, как у цапли. И нос... хотел бы я знать, сколько раз ему этот нос ломали. С таким кривым носом даже человек уродиться не может. А похоже вышло. И очень смешно. Рыцари со смеху напополам рвались. А я с ним после пира в кабак утянулся.

Эннеари с трудом удержал вздох изумления. Представить себе мосластого шута похожим на эльфа он еще мог — но вот представить себе своего отца сидящим с этим шутом в кабаке...