Taedium phaenomeni (СИ)

      - М-мм... я догадывался, что ведут они меня отнюдь не к выходу, и что отпустить так просто – тоже не отпустят, но после того, как остались без сознания, отпустили, конечно. Что им еще оставалось? Кажется, здесь это единственный способ приходить с людьми к соглашению, хоть я им и не то чтобы сильно доволен, - с лучезарной улыбкой отозвался Уолкер, и мальчонка, недоверчиво вытаращив глаза, приопустил нижнюю губу, выпрямляя тощую спину. Впрочем, спросить ничего так или иначе не успел - седой экзорцист, и без того слишком долго мешкающий, потянувшись, поднялся на ноги, хрустнул суставами-позвонками. Еще разок отряхнулся и, растерев пальцами да когтями стынущие плечи, уже куда серьезнее признался: - По правде говоря, я вернулся за тобой, малыш.

      Сказал он это, кажется, настолько непоправимо в лоб, что даже испугался - а не полопаются ли сейчас мальчишеские белки от таких вот богатых неудобоваримых экспрессий.

      Сделал шаг навстречу, тут же добившись того, чтобы мелкий дикаренок отскочил на ровно три таких же прыжка, часто-часто забившись сердцем, еще чаще задышав.

      - Не приближайся ко мне! Даже не вздумай! – выпалил мальчишка, украдкой озираясь по сторонам. - Не подходи, иначе заору, и тебя быстро отсюда выпрут, на опыты нахрен пустят, чокнутый ты психопат! У тебя проблемы еще похуже моего, с твоим двинутым мозгом!

      - Но...

      - Что значит «ты приперся за мной»?! Как это еще понимать?!

      Он нервничал, но не кричал, полухрипел скорее, будто и правда где-то здесь неподалеку ходил кто-то, кто мог его услышать и прийти проверить, в чем, собственно, дело.

      - Так, - настойчиво, непреклонно ответил Аллен. Сложил на груди руки, поигрывая длинными, покрытыми инеем, когтями, раз за разом привлекающими детское непосредственное внимание. Посерьезнел, улыбку стер, но приближаться и давить перестал, стараясь говорить мирно, пусть и непоколебимо. - Я не знаю, что и кто делает с тобой, но вижу, что ничем хорошим это для тебя не оборачивается. - Глаза снова выхватили охваченные кровью подрагивающие ноги, руки, застывшие на губах багровые струпья, выжженные изнутри глаза, забинтованную теперь еще и шею. Внутри, скребнувшись о печень, похолодело даже сильнее, чем дышал зимой воздушный газовый лед. - Никто не имеет права издеваться над тобой против твоего на то желания, а...

      - Да что ты пони...

      - Не перебивай, - мрачно отрезал он, с ликующим обескураженным сердцем чувствуя, что лидерство над упрямым, кусачим, но потерянным ничейным ребенком взять может легко, с одной руки, пусть и только собирающейся еще познакомиться с острыми молодыми зубками. - И не лги мне, пожалуйста. Не надо. Ни черта тебе не по душе то, что с тобой делают – хотя бы это я хорошо понимаю. И если ты отказываешься нормально мне все взять и рассказать, я просто заберу тебя с собой и уведу прочь. А дальше что-нибудь придумаем. В любом случае, снаружи тебе будет лучше, чем здесь, можешь даже не сомневаться.

      Мальчишка непонимающе сглотнул, остро очертившись трепетным кадыком. Сам того не замечая, попятился, едва не споткнувшись о бетонную перекладину и не растянувшись на только того и дожидающемся полу. Мотнул головой, тяжело прохрипел и, ухватившись подрагиваемыми пальцами за сбитую рубаху на груди, сорванным голосом спросил:

      - Снаружи - это где...? За стенами лаборатории, что ли...?

      Аллен удивленно кивнул - на его взгляд ответ и так был понятным, если только не...

      - Ты что... Никогда там не бывал, за стенами...? - дурной вопрос, глупый вопрос, прав дикаренок – совсем он с ума посходил; разумеется, мальчишка там бывал, иначе...

      - Конечно нет, идиотище! - поразив в самое сердце, опоенное корневым отваром, вспыхнул тот. - Кто меня туда выпустит, а?! Я тут сделан, в этом чертовом месте, в родильной! Я всего около года живу! Они часто говорят, что даже у вас, людей, в один чертов год никого никуда не отпускают... Не отпускают же, правда?

      Аллен онемел. Непонимающе сморгнул, громыхнул потрохами. Словив в синих глазах проступающий след дымящегося отчаянья, поспешно кивнул, подтверждая, что ни в какой год никто никого не отпускает. Не зная, как подобрать выпавший из рук единственный ключик, как вообще связать между собой одно и другое, полуубито, полубезумно пробормотал:

      - Как это «около года», малыш...? Ты же ведь выглядишь так, будто тебе, по меньшей мере...