Taedium phaenomeni (СИ)

      Аллен, ни черта больше перед собой не видя, кроме садящегося на голову дымного газа в стеклянных блестящих снежинках, скользя пальцами по легкой полупрозрачной настовой льдистости, кое-как прополз наверх, ударился о камень лбом и подбородком, выкряхтел сорванное проклятие, полумертво забил коленями и ногами. Кое-как оттолкнулся теми от обшарпанного подводного борта, вонзился когтями в камень с новой уставшей силой, кроша тот к чертовой матери эпицентром хрустнувших трещин, и, подняв в стыль облако перемолотой пыли, забившейся в нос, переложив весь вес на левую руку, все-таки выбрался обратно, свалившись наземь бессильным полуживым мешком с округленными глазами, влажным кашлем, мерзостной водой на языке и полностью вымокшей формой, которая, конечно, воду-то отталкивала, но все равно налипала неповторимой тяжестью того маленького просчета, что вода в канаве была вовсе никакой не водой, а на черт поймешь какие физрастворы священные одеяния, как оказалось, не рассчитывались.

      Он долго валялся там, долго выхаркивал проглоченное пойло, долго вытирал о меховую накидку саднящий язык, долго отряхивался от сползающих по телу медленных многовесных капель. После - долго пятился задом, ошпаренно отдергиваясь от каждой встречной дыры и пытаясь уверить рассудок, будто никакого ребенка там на дне не было, будто ему просто показалось, будто все это игра воспалившейся фантазии...

      А когда все-таки куда-то отполз, когда более-менее поостыл и, ощутив легкий нервирующий напор, чутко вывернул за плечо да вскинул голову, пробиваясь серым взглядом за раскрывшийся окнами туман, то вдруг обнаружил среди бревенчатых колонн, на которые подсознательно и держал спасительный путь, знакомого уже мальчонку, таращащегося теперь на него с немножечко пришибленным выражением вытянувшегося лица.

      Мальчонка - все та же молочная лагерная униформа, набухшие от крови бинты по рукам и ногам, росчерк пролитых на бетон капель, черная растрепанная гривка, синие распахнутые блюдца - неуверенно шевельнул губами, приопустил брови, приподнял вздорный подбородок, нахмурил лоб...

      Поймал сорванную, калеченную, но по-своему теперь искреннюю улыбку вымокшего Уолкера и, не отыскав для той по собственным меркам ни единого оправдания, тихо, с напором и раздраженным укором спросил:

      - Ты что, еще один псих...?

      Аллен добродушно хохотнул. Перевернувшись на четвереньки, по-собачьи отряхнулся, прополз так с несколько метров, не особенно горя желанием еще раз подниматься на ноги в опасной близости от хитрого дырявого местечка, и лишь когда ямы-пропасти остались позади, а туман-мороз, поналипнув на стекающие волосы, нехотя разжал пальцы да оттек обратно, вовсе не встал, а сел на задницу, смущенно потормошив себя когтями за выжатый загривок.

      - Почему «еще один»? - спросил, наблюдая за настороженным, вот-вот готовым рвануть мальчишкой из-под седины подрагивающих в холоде ресниц. Зубы истово стучали, тело сквозило, бетон дышал холодильником, и Аллен прекрасно видел, что и мальчишеская кожа синела от пониженной температуры, что и его нижняя челюсть не сходилась с верхней, пока сквозь бинты продолжала и продолжала сочиться кровь. - Здесь их что, так уж сильно много? Сумасшедших людей?

      Мальчишка неуверенно оглянулся. Покосился туда, покосился сюда, еще раз окинул Уолкера пристальным задумчивым взглядом, как будто пытаясь прийти к единогласному с самим собой решению - доверять или не доверять. Что в конце всех концов придумал - непонятно, зато, помешкав, выдал:

      - У меня бывают билатеральные ассоциированные галлюцинации. По крайней мере, они это так все время называют.

      Аллен с искренним непониманием сморгнул оставшуюся в складочках век воду, приоткрыл рот, пытаясь переспросить или хотя бы уточнить, но мальчишка, как будто и без того все прекрасно поняв, тут же пояснил сам:

      - Иногда я вижу, как здесь шляется наглая паскудная баба, которой как будто бы нет и быть здесь никак не должно. А еще цветы - здесь иногда повсюду распускаются чертовы цветы. Розовые лотосы. Очень яркие. Я тоже проваливался туда, - кивок в сторону морозящих дырок, - когда пытался их всех догнать. Им-то хоть бы что, шатаются себе спокойно по воздуху, летают, зависают, проходят сквозь... Что ты вообще здесь делаешь, придурок? Я думал, ты уже давно свалил вместе с теми идиотами.

      Кнопочки-винтики чужого настроения переключились настолько стремительно, что Аллен даже не сразу за ними угнался. Все еще крутя в голове невыговариваемые галлюцинации, повторно приоткрыл рот, тряхнул головой, выбалтывая из ушей гадостную липкую воду. Тихо, но почти решительно выговорил:

      - Как видишь, никуда я не свалил.

      - Почему это? И где они тогда? Неужели вот так взяли и отпустили тебя обратно? Хрен я тебе поверю: эти уроды тут даже крысам бегать не дают, все боятся, что кто-нибудь что-нибудь запрещенное пронюхает, - предупредили его то ли с угрозой, то ли с намеком, то ли попросту на всякий случай, так и продолжая стоять в тени да придерживаться каменистого бока разделяющей колонны.