Taedium phaenomeni (СИ)

      - Девять, - поведя плечом, нехотя отозвался мелкий. - Моему телу девять. Оно уже было создано в этом возрасте и ничем особенно за прошедшее время не изменилось. Кроме того, что они срезали мне волосы, но хрен бы им, я снова их ращу и тронуть на этот раз не дам. Меня создали то ли восьмилетним, то ли девятилетним – я не особенно вдавался в подробности, а они говорят, что так со мной легче работать, так больше шансов для чертовой синхронизации и со мной не нужно особенно возиться. Я торчу здесь около десяти чертовых месяцев и ничего, кроме экспериментальной, моей проклятой комнаты и родильной не видел. Если я сумею когда-нибудь принять эту сучью Невинность - то тогда, возможно, они меня выпустят, но один черт я не... - Лицо его вдруг побагровело, брови недовольно скрестились, губы изогнулись в полуобиженном, полузлобном оскале, выплевывая уже совершенно иные слова: - Послушай, ты! Хватит заговаривать мне зубы!

      - Что...? О чем ты снова, малыш...?

      - О том! Не прикидывайся! О морде твоей паскудной! Думаешь, что заболтаешь меня, и я соглашусь куда-то там с тобой добровольно тащиться?! Да черта с два! Это место, конечно, лютое говно, но ты тоже, знаешь ли, не внушаешь мне никакого доверия. Просто припираешься и заявляешь, что я должен зачем-то уйти с тобой, да? И что потом? Откуда мне знать, что ты не собираешься вытворять со мной еще большего дерьма? Что ты станешь делать, если вытащишь меня отсюда, ну?! Только не пытайся говорить, будто я такой кому-то там снаружи нужен! Я и здесь-то никому не нужен, если бы не эта их идиотская уверенность, будто я пригоден к синхронизации! И мне они тоже все не нужны – ни здесь, ни там! Люди - тупейшие идиоты, и плевать я на них хотел, ясно?! Псих хренов... Хренов ты псих!

      Аллену стало тошно, стыло, муторно и мерзко одновременно, в желудке улегся тяжелый неперевариваемый камень. Мальчишеские слова били с той особенной силой, от соприкосновения с которой внутри все переворачивалось, протыкался иголками желчный пузырь, разливалась по пологим полостям высвобожденная кровь. Слегка кружилась голова, пересыхал забросанный песком язык, трескались по каемке позабывшие слова губы, слишком слабые сейчас, чтобы развернуто ответить хотя бы на один справедливый вопрос или обрисовать еще один вопрос собственный, эгоистичный.

      - Послушай, малыш, прямо сейчас я не могу знать, что случится дальше, но я хотя бы обещаю, что...

      - Прекрати ты уже! - непонятно на что опять озлобившись, прорычал диковинный звереныш, скребнув по колонне поломанными ногтями. – Не могу больше терпеть. Бесит!

      - Что прекратить?

      - Делать это! Называть меня своим чертовым паскудным «малышом»! Я же сказал, что сам ты «малыш»! Мне не нравится! Не смей, понял?! Не смей так ко мне обращаться. Иначе я тебе вмажу!

      Аллен не то чтобы особенно испугался вполне осуществимой нетерпимой угрозы, но...

      - Я бы, конечно, согласился, но... Надо же мне как-нибудь тебя называть, верно? Если не нравится «малыш», то назови мне, пожалуйста, свое имя.

      Вопрос был далеко не сложным, безобидным, не намеревающимся никак задеть или обидеть, а звереныш, сверкнув грозой испражняющих пучки глаз, все равно остался недоволен, ощерив в боевом щенячьем оскале зубастый неугомонный рот.

      - Нет. Не скажу я тебе ни черта, даже не надейся.

      - Почему это?

      - Просто потому что! Бесишь ты меня, вот почему!

      - Хм... в таком случае, боюсь, ты попросту не оставляешь мне выбора, - с притворным сожалением развел руками Аллен, теперь отчаянно старающийся не пропустить на губы дурацкую каверзную улыбку, застрявшую где-то под языком. - Видимо, мне и дальше придется звать тебя «малышом». И, видимо, он тебе все-таки нравится, раз ты...

      - Да нет же! - забывая о собственном табу, взрычал-взревел вполне себе предсказуемый мальчишка мальчишкой, готовый, кажется, то ли вот-вот бросаться с кулаками на тупоумного седого кретина, не понимающего простых честных слов, не то попросту прикладываться лбом о красный под брызгами камень. - Не нравится мне ничего! Я же сказал! Черт... черт же... Чего ты ко мне только так привязался? Чего тебе от меня нужно? Я... меня... сучоныш такой... чтоб тебе подавиться и сдохнуть… Меня зовут...

      - Юу? - осторожно, на пробу, до конца все еще не будучи уверенным, тихо спросил Аллен, не желая ни в коем случае задеть и на этот раз, а просто пытаясь помочь, раз уж интересное, привлекающее, но по понятным причинам упрямое холодное имя никак не хотело сходить с прикушенных губ самостоятельно. - Тебя зовут Юу, верно?

      Мальчонка, помешкав, сбито кивнул. Чертыхнулся. Притопнул ногой, все-таки пнув старый каменный столб, а оттого, кажется, еще сильнее вгрызшись в несчастную ротовую плоть острыми передними зубенками.

      Еще немножко покатал в пальцах тишину, а после, украдкой покосившись на дожидающегося чего угодно Уолкера, выхватил застигнутыми врасплох пороком любопытства глазами все это время не оставляющие его в покое когти, неуверенно выбормотав с напускным, трескающимся по швам, фарсическим безразличием:

      - Что у тебя такое с левой рукой, придурочный Уолкер?