Таёжный перегон

«Интересно, думает она обо мне или нет? Жаль, что так быстро расстались, постоять бы еще хоть недельку в поселке! Вот было бы здорово! Нет, так нельзя, – одернул он себя. – Главное – перегон. Надеюсь, мы ещё встретимся, ведь Татьяна – девушка моей мечты…»

Когда вышли из кустарника, дорога снова пошли под склоном. Разогнавшись, Антон не заметил, как обогнал Романа. Тот что-то сказал, но он не расслышал. В таком темпе Антон пролетел еще через небольшую поляну в лесу, а потом резко остановился, пропуская Романа. Веткой больно ударило по лицу. Он схватился за щеку, потер ушибленное место.

«Татьяна так запала в душу, что я вижу ее даже во сне, целые сутки она со мной. Но у неё же ребенок и уже немаленький, он все понимает. С таким будет нелегко. – Антон тяжело вздохнул. – Кто знает, как у меня с ним получится?»

Он со всей силы дернул связку и рванулся вперед. От своего же рывка споткнулся и, выпустив из рук повод, упал. Поравнявшись с ним, лошади остановились. Булат наклонил голову, попытался дотянуться. Он смотрел на Антона, точно хотел ему помочь. Их глаза встретились.

«Боже мой, он наверное, жалеет. Вот и Элэмэс тянется. А ведь могли бы растоптать. Интересно, лежачего они всегда обходят и останавливаются, как сейчас. Какие странные животные: человек причиняет им боль, заставляет работать, а они его жалеют…»

Догнал Стас со своей связкой.

– Чё, упал? Я тоже шлепнулся, – будто утешая Антона, скривился он в ухмылке. – Перепрыгивал с кочки на кочку, оступился и животом так врубился, что звезды аж посыпались из глаз. Вот Серый свидетель, – показал он на своего передовика, спокойно жевавшего траву.

Стас отошел в сторону, и когда Антон поднялся, вместе стали догонять видневшихся вдали ребят. Недолго шли по какой-то старой тропе, петлявшей между высокими лиственницами, но тропа скоро оборвалась и уперлась в широкую марь. Под ногами снова зачавкала болотная вода. Кое-где встречались кочки, покрытые осокой. Но их было немного. Между кочками стояла бурая, с ржавыми пятнами жижа. Далеко впереди виднелся редкий лес, переходящий в бескрайнюю тайгу.

«Хорошо, ребята болотники не рваные прислали», – любовался Антон новенькими, блестевшими на солнце резиновыми сапогами. Для таких условий – это незаменимая обувь. Рифленый протектор, высокие отворачивающиеся голенища. Ну просто класс! Ничего не скажешь, обувь на все случаи таёжной жизни! Надо же, и в каждом сапоге лежало по инструкции: «Памятка по эксплуатации, применению и уходу за обувью». Звучит! Там вообще-то было написано, что сапоги предназначены для носки в весенне-осенний период при температуре воздуха не ниже нуля градусов. А тут таскаешь, не снимая, и в жару и в холод. Про это, между прочим, ни в одной инструкции не сказано».

Вся широкая пойма по обе стороны реки была заболочена. Вода сполна напитала мох и болотную растительность, радовавшую глаза сочной зеленью. По узким листочкам и длинным белесым стебелькам, заменявшим корни, Антон узнал мох-сфагнум, растущий не только в болотистой местности, а даже там, где вода недоступна другим растениям. Сфагновый мох впитывает влагу даже из воздуха и долго удерживает в нежных листочках. При старении отмирает только нижняя часть растения, которая со временем превращается в торф. Геолог подумал, что этот мох концентрирует многие микроэлементы, поэтому экспедиционные геохимики соседней партии берут его в качестве проб при поисках рудных месторождений, и особенно золота. При этом мхи обладают толерантностью к разным химическим элементам. Но лучше всего, по его мнению, этот метод работает там, где невозможно отобрать пробы горных пород, рыхлых отложений или донных осадков. Сейчас был тот самый случай, когда можно было рассчитывать на этот метод поисков.

«Больше всех преуспел Геннадий Павлович Лапин, – добрым словом Антон вспомнил добродушного геолога, продвигавшего свой бриогеохимический метод поисков[6]. – По мхам он даже издал методичку, а сейчас занимается кандидатской. Вот это специалист!»

Надеясь найти потерянную тропу, Дубовик повел отряд по берегу реки. Пересекая прибрежную полосу, сразу «забурились» в непролазный чащобник, как он называл густые заросли. Вдоль реки разросся ветвистый тальник, и кое-где стояла молодая лиственница. Эти заросли были страшнее тех, что встречались в узких распадках. Пришлось снова забираться в болото.

Словно проверяя болотники на прочность, Антон топнул со всей силы. Грязь разлетелась в разные стороны, а нога крепко завязла в трясине. Напрягаясь, он вытащил ногу и пошел дальше.

– Вот проклятая болотина! – вырвалось у парня. – И когда только закончится эта топь!

По затратам энергии ходьбу по болотистой местности можно считать с двойным коэффициентом, потому как нелегко вытаскивать ноги из вязкой жижи и тянуть вверх, чтобы не упасть. Не рассчитав силы, Антон резко рванулся вперед, но сапог будто прирос, и он с трудом удержался на ногах.

– Э-э… – заругался парень. – Так нельзя, тут ужасная трясина.