Таёжный перегон

Медведь подошёл к лиственнице, встал на задние лапы и когтями оставил засечки. Удовлетворённо рявкнув, он опустился на землю и зашагал дальше. Пока здесь не было никого, кто мог бы с ним сравниться в силе. Он выше всех, сильнее и более ловкий, чем другие. Осенью он занял место прежнего хозяина, и теперь эта территория стала его. Неважно, что тот был его отцом. Раз он ослаб, должен уступить своё место, но он не захотел уйти сам – вот за это и поплатился своей жизнью. Это уже в прошлом, а сейчас ему надо подкрепиться, поправиться после зимней лёжки в батиной берлоге, которая тоже досталась ему. Во время гона медведица теперь не прогонит его, как было прежде. Она уже знает, кто теперь здесь самый сильный и самый удачливый, значит, он может стать продолжателем медвежьего рода.

Уловив посторонний запах, хищник злобно зарычал, выражая своё недовольство. Несмотря на его предупреждения, все же кто-то осмелился зайти в его владения и нарушить покой. Чужак, похожий на этого, проходил здесь зимой, когда он ещё лежал в берлоге. Хотя это было давно, но его длинные волосы остались на старой лиственнице, стоявшей на краю тропы, где она делала поворот и спускалась к реке. Пришелец всего-навсего притёрся боком к дереву, но лесному зверю этого было достаточно, чтобы прочесть таежную книгу. Таёжной грамоте его учила строгая мамаша, постоянно наставлявшая на пусть истинный. За непослушание и невнимательность она давала ему подзатыльники и даже серьезно наказывала. А он был хулиганистым и задиристым медвежонком, считавшим, что обойдётся без маминой науки. Однако как он ошибался! Его брат не усвоил медвежьей грамоты, поэтому стал жертвой своего отца. Медведица не подпускала того к своему семейству даже на пушечный выстрел: мало ли что он может сделать с её малышами. А брат убежал и сам пошёл к отцу. Из ревности или, может, просто повинуясь инстинкту, пришедшему от далёких предков, медведь поедает всё живое, даже если это его детёныши. И отец напал. Так устроена жизнь в дикой природе, где выживает сильнейший. Слабаку в тайге не место, рано или поздно он погибнет от голода или от когтей более сильного конкурента или даже сородича. Хозяин снова рявкнул. Только в этот раз от удовлетворения собой. В отличие от брата он жив, здоров и стал таким большим и сильным. Хорошо, что мать не дала ему остаться неумелым, ничего не знающим зверем.

Этот переход был самым обычным обходом своих владений. Здесь он проходил и вчера, и позавчера, пойдет и завтра. Медведь шёл так же, как ходил всегда, отмечая всё, что выбивалось из обычного и давно привычного для него состояния. Вот здесь резвились зайцы, о присутствии которых он узнал еще раньше. Прямо на его тропе эти паршивцы оставили о себе память. Это, конечно, безобразие, что зайцы бегают по дороге да еще гадят у него под носом. За это их надо бы наказывать, но они были неглупыми и старались не попадаться ему на глаза, а шалили только в его отсутствие, как отметились сейчас. А этот едва заметный след принадлежит его старому знакомому сохатому, которого он всегда обходит стороной. Он ещё помнил, как мамаша-медведица пыталась с ним разобраться, но, не рассчитав сил, быстро ретировалась. Он и его брат тогда первый раз в жизни испугались: им стало страшно за мать и за себя. Вслед за ней они едва унесли ноги от разбушевавшегося великана. С тех пор он знает, что длинноногого лучше не дразнить. В этот раз сохатый только пересёк его тропу, копыта даже её не коснулись, но хозяин тайги на то и хозяин, чтобы всё знать. Лось шёл к своему любимому болоту, находившемуся за этим лесом. Летом он скрывается там от донимающих кровососов. Заходит на отмель и стоит в воде, укрывая незащищенные ноги. А вот тут пробежал шалунишка соболь, с которым так же, как с сохатым, он не связывается. Конечно, это не лось, но всё равно, если он даже попадёт в лапы, от этого шустряги хлопот не оберешься. Всё морду искусает и исцарапает до крови. Пусть он себе живёт, можно обойтись и без него. Соболь тут охотился на глухарей, прилетавших на ток. Эти громадные птицы, как ни обидно, ему – хозяину – также не по плечу, близко к себе не подпускают. Правда, однажды удача была совсем рядом: когда глухари токовали, он выдрал хвост зазевавшемуся ухажеру, но тот улетел. А жаль, как они хороши! Он ещё помнил вкус подранка, доставшегося ему после неудачного выстрела охотника. Человек – его самый страшный враг, которого он боялся пуще огня и старался держаться от него подальше. Но сейчас он не испугался бы никого. После зимней спячки он никак не мог отойти. Одними корнями и муравьями сыт не будешь, а на крупных зверей ему явно не везло. Как ни обидно, прозевал он косулю. Не хватило выдержки, поспешил, и она показала свой скудный хвостик. Вдобавок ко всему куда-то убежали олени – рано высох ягель, а грибы еще не пошли. Теперь ему приходится промышлять старой ягодой, которую вот-вот высушит жгучее солнце. Быстрей бы уж созрела голубика.