Тафгай. Том 9

— Мы будем играть по принципу: чем меньше собственных ошибок совершим, тем лучше, — я взял в руки это сочинение хоккейного любителя-новатора, полистал, стараясь не улыбаться и в голос не ржать, и вернул тетрадь обратно. — Первое: защитники выбрасывают шайбу через борт и в атаку дальше центральной линии не подключаются. Второе: атаку ворот соперника проводим слёта, без расстановки, и тут же откатываемся в среднюю зону. Этим завтра и займёмся. Кстати, где будет завтрашняя тренировка?

— На стадионе, — улыбнулся Толь Толич. — Электрики утром свет перемонтируют, и теперь будем играть только там, где есть хорошая раздевалка и душ.

— И это уже первая замечательная новость, — многозначительно произнёс я и чуть-чуть не хлопнул старшего тренера по плечу, немного позабыв о нашей колоссальной разнице в росте и весе.

А на улице, где мела позёмка, перенося неприкаянный снег с места на место было как-то по-особенному спокойно и хорошо. Небольшие компании молодых людей спешили на последний сеанс в кино, где сегодня крутили польскую картину «Анатомия любви» с Барбарой Брыльской в главной роли, и на которую дети до 16-и лет естественно не допускались. В хорошо подсвеченном дворце культуры тоже кипела какая-то жизнь, ведь оттуда доносились звуки симфонической музыки. А перед самим зданием ДК, где смастерили невысокую ледяную горку, сейчас было особенно оживлённо и весело. Разновозрастная малышня визжала на всю центральную улицу Ленина и каталась на алюминиевых санках, школьных портфелях и даже на обычных картонках.

И вдруг такая радужная и идеалистическая картина в одно мгновенье для меня рассыпалась в пыль и в прах. Я заметил на противоположной стороне улицы худощавую до боли знакомую фигуру шамана Волкова. По крайней мере, его потёртый и кустарным образом сшитый тулуп я не мог спутать ни с чем. Первая мысль, которая пришла в голову была, что этого не может быть, шаманидзе сейчас в Штатах и работает, скорее всего, в Чикаго спортивным врачом. А вторая: «вдруг он перешёл границу и приехал на Урал, чтобы передать мне весточку от Лизы?».

Я быстро поозирался по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии «хвоста» или милиции, и, наплевав на правила дорожного движения, буквально рванул через дорогу на другую сторону улицы. Однако незнакомец, похожий на Волкова, словно почувствовав преследование, прибавил шаг и свернул в плохо освещённый проулок. Конечно, нужно было закричать: «шаманидзе, стой! Это я — Иван!». Но я на такое не решился. Вдруг за ним тоже была установлена слежка. Поэтому, больно прикусив нижнюю губу, я молча ринулся к тому перекрёстку, где скрылась фигура шамана.

По дороге я перескочил какой-то снежный завал, затем чуть не поскользнулся на валенках, наступив на накатанный до льда участок тротуара и наконец, вылетел в этот самый проулок. Из-за скудного освещения разглядеть, куда делся шаманидзе, оказалось не так-то уж и просто. Но уличный фонарь, который стоял около дальнего двухэтажного барака внезапно высветил фигуру в знакомом тулупе. Этот худосочный мужчина повернулся и, я готов дать гарантию, посмотрел именно на меня.

— Волков! — наудачу крикнул я, потому что лицо странного мужика разглядеть так и не удалось.

Но услышав мой выкрик, этот человек развернулся и во всю прыть побежал прочь. «Ты куда, дурик?» — прошептал я и, плохо разбирая, что творится под моими ногами, полетел следом. «Поймаю, уши откручу, — бухтел я себе под нос, работая ногами как в самой стремительной контратаке. — Я тебе покажу, настойку из мухоморов и примочку из волчьих ягод. Я тебя так познакомлю с традиционной медициной, что ты навсегда позабудешь своего Карлоса Кастанеду».

И не прошло и нескольких секунд, как я уже был около этого одинокого уличного фонаря. Но куда бежать дальше не имел ни малейшего понятия, ведь знакомая фигура шамана Волкова просто растворилась в темноте этого зимнего вечера.

— Неужели показалось? Неужели нервы шалят? — пробурчал я и, немного покрутившись на месте, потопал домой.

* * *

В хижине старика Харитоныча сегодня опять собралось приятное общество. Молоденькие учительницы Вика и Надя очень громко и долго хохотали, рассказывая тему родительского собрания, на которое пришёл сотрудник милиции и прочитал целую лекцию о том, как радиохулиганы разлагают советскую молодёжь. Оказывается, где-то в нашей округе стал регулярно выходить в эфир некий радиолюбитель по прозвищу Пентагон. И этот недостойный строитель коммунизма вместо того, чтобы освещать выполнение пятилетнего плана, рассказывал трудовому народу скабрёзные анекдоты и крутил музыку: «Deep Purple», «Led Zeppelin», «Pink Floyd», а так же песни Владимира Высоцкого и Аркадия Северного.

— И теперь милиция просит, чтобы родители обратили самое пристальное на занятия своих отпрысков, ха-ха, — хихикнула Вика, — и в случае чего немедля докладывали куда следует. Потому что сорняки нужно уничтожать на корню.

— Да, ­– крякнул Иннокентий Харитонович, продолжая лепить миниатюрную фигурку американского ковбоя, — дело Павлика Морозова, едри твою за ногу, цветёт и побеждает.