Таганай

– Псих был ключом ко всему, это из-за него зверь оставался неуязвимым. Но Глазьев только что прикончил Коробова. Видел бы ты, что из него вылилось вместе с кровью. Если мы с лейтенантом не ошиблись в своих расчетах, то теперь оборотень вполне убиваем. Понял? Такое уже здесь было раньше, в двадцатых. То же самое. Здесь была эта же зверюга! И был такой же полудурок с припадками! Главным было – убрать меченого!

Он отпустил вроде чуть охладевшего Барышкова.

Тучи полностью освободили небо. Стоявшая над Дальним Таганаем Луна подсветила место событий. Ожившие после дождя сверчки застрекотали в траве и кустах, придав окружающей обстановке привычное ночное звучание.

Находившийся под впечатлением от услышанного Барышков, несколько секунд стоял в полной прострации. А затем, медленно повернувшись к Листровскому, схватил того за грудки.

– Ах ты мерзавец! – прошипел он. – Ты ведь мог уже сто раз прикончить того идиота, и тогда бы я не потерял своих людей! Тогда бы мои парни остались живы! Сволочь, поганая! Да, ты мог убрать психа, даже когда на нас закапала кровь с чердака! Почему ты не сделал этого? Ты же все знал? – он сильно тряхнул Листровского. – Отвечай?!

Но в ответ ночь прорезал совершенно иной звук. Они услышали громкий, скрежещущий дикий рев, в котором слышалась неподдельная ярость. Ни одно живое существо на земле не издавало такого рева. Это был Уутьема.

– Видимо, нашел труп Коробова, – справившись с волной страха, нахлынувшей от возгласа монстра, еле двигая языком, прошептал Шакулин.

– Ты уверен, что теперь его можно ранить? – чуть унявшись, отпуская Листровского, спросил Барышков.

– Нет, – прохрипел Листровский, его глаза недобро сверкнули. – Поэтому лучше загнать оборотня в яму и там проверить.

– Да, что ты! Ну, так загоняй! Только сам теперь! А я подстрахую. – Барышков, прищурившись, с небрежной ухмылкой уставился в лицо Листровскому.

– Тихо вы! – проговорил Глазьев, смотревший за угол.

Из окна комнаты Коробова высунулась морда Уутьема. Чуть подсвечиваемая лунным светом, тварь выглядела еще более устрашающе, чем в полутьме. Глазьев тут же отвернулся и отошел от угла.

– Что будем делать? Он сейчас вылезет из окна, – прошептал охотник.

К Листровскому, отодвинувшему от себя спецназовца, повернулся лейтенант.

– А что, если смерть меченого не подействует? – в тревоге спросил Шакулин.

Листровский, еле сдерживая гнев, оттого что недавно ему выпалил Барышков, смотрел на диск Луны.

– Тогда нам всем крышка! Чую, он отсюда не уберется, пока всех не найдет.

Глазьев вновь осторожно выглянул из-за угла. И понял, какую ошибку только что совершил. Уутьема не было нигде видно. Тех десяти секунд, что охотник не вел наблюдение, зверю вполне могло хватить, чтобы незаметно выскользнуть из окна. Теперь оборотень мог быть где угодно. Подкрадываться к ним через абсолютно не просматриваемую чащу. Обходить строение вокруг, а может и вовсе, он уже стоял за противоположным углом барака, буквально в нескольких метрах от своей добычи.

– Не знаю, куда он делся, – повернувшись к чекистам, произнес Глазьев.

– Черт! Потеряли! Хорошо, делаем так, – шепотом начал Листровский. – Шакулин – ты в окно, полезай на чердак, бери снайперку. Она там? – он уточнил у Барышкова. Тот кивнул головой. – Значит, берешь винтовку. Я же отсюда бегу к ловушке, по дороге стреляю в кострище, надеюсь, горючее сработает после дождя. И захожу на сердцевину ямы, буду приманкой. Когда я окажусь метрах в десяти от цели, ты, лейтенант, начинаешь палить по второму костру. Мне нужно больше света. Усек? – Шакулин твердо кивнул головой. – Вы, Глазьев, остаетесь здесь. Когда зверь бросится за мной, не стреляйте, пусть свалится в яму. Тогда, все бегом ко мне. Ты, Шакулин, тоже, спускаешься и пулей к яме. А ты, Барышков. – Листровский внимательно оглядел его. – Автомат дашь? – Барышков отрицательно покачал головой, предпочитая следить за другим концом барака. – Тогда, тоже здесь остаешься, – процедил Листровский. – Побегу с пистолетиком. Вы втроем ждете, когда зверь провалится. Ну, дальше вы помните, что делать. Накроем его сверху. Готовность пять секунд.

Выждав обозначенный срок, Листровский как-то механически глянул на единственное светлое в этой обстановке пятно, на Луну, и кинулся со всех ног вдоль стены пустого барака в сторону ловушки. Было слышно, как он на ходу снова взвел курок перезаряженного пистолета.

Как только Листровский выбежал на поляну кордона и сделал два выстрела в воздух, привлекая к себе внимание Уутьема, Шакулин немного неуклюже, подтянувшись, юркнул в окно барака. И тут он понял, что явно не успевает своевременно влететь на чердак, найти в темноте винтовку, да еще и пальнуть по дальнему костру. Надо было стартовать раньше. Хотя так был бы риск, что именно на его звуки двинется Уутьема.

Глазьев аккуратно посмотрел за свой угол. Никого. Барышков стал смещаться вдоль длинной стены барака по маршруту, которым только что побежал Листровский.