Таифская роза Адама

— Ай, — вскрикнула она, когда почувствовала его укус на своем плече. Дернулась. Минута — и это же место опалило его горячее дыхание и такой же горячий поцелуй. Он делал так много-много раз, опускаясь все ниже. По лопаткам, позвоночнику, пояснице, ягодицам. Когда был совсем низко и лизнул ее между ног, она не выдержала и резко выгнулась с болезненным стоном. Разожженное, подобно углям, им желание в ней готово было взорваться.

Но Адам не спешил. Небольшая пауза. И тут же она почувствовала нежное прикосновение к коже. На этот раз масляное. Комнату наполнил утонченный аромат. Это роза, она знала безошибочно. Ни с чем ей не перепутать этот аромат. Адам эротично и умеючи втирал в нее эссенцию красоты и любви. И она послушно отдавалась ощущениям. Когда все ее тело было тщательно промассировано и умаслено, он собственнически сжал ягодицы.

— Сейчас нам предстоит небольшой опрос, Ника. — снова пальцы между ног. Поглаживают так умело, что внутри все закипает, — отвечаешь честно, я продолжаю тебя трогать там до того, пока удовольствие не поглотит тебя. Врешь и тогда, — ее ягодицы обжег сильный шлепок, болезненный, казалось бы, ощущавшийся еще сильнее из-за того, что кожа была смазана, — получишь вот это. Все ясно?

— Да, господин, — тихий, покладистый ответ…

— Тебе нравится быть со мной?

— Да, господин…

— Когда ты поняла, что тебя ко мне тянет?

— Почти сразу… В первый день. Когда наши глаза пересеклись…

— Тебе нравится все то, что я делаю с тобой? — снова порхание пальцев между ног. Ее трясет. Ей так хочется потушить этот пожар. Хочется почувствовать его, наконец, в себе…

— Да… — говорит протяжно, с придыханием, — да, господин.

— Что ты еще разрешила бы мне с тобой сделать? — спрашивает и одновременно тянется вторым пальцем к колечку между ягодиц. Она невольно сжимается, он болезненно шлепает, заставляя расслабится.

— Адам… — шепчет хрипло, закидывая голову, — прошу…

Снова шлепок, оставивший на коже красную пятерню.

— Ника, честность и покорность, ты помнишь? Как ты должна меня называть?

— Шейх Адам… Пожалуйста…

— Что пожалуйста, Ника?

— Хочу Вас… Внутри… Пожалуйста…

— Как ты хочешь, чтобы это произошло? — спрашивает, сам хрипя на грани того, чтобы сойти с ума.

— Лицом к лицу… Глаза в глаза… Мне важно… Смотреть в Ваши глаза…

Она успевает только вскрикнуть, когда он поднимает ее, словно бы она была просто пушинкой. Усаживает сверху на себя, так и не расцепив руки.

— Приподнимись на ногах и опустись сама, — приказывает.

— Но ведь мои руки связаны.

Не повторяет, снова шлепает по ягодице. Она всхлипывает и поражается тому, как легко, словно бы по маслу, оказывается в нем. Все дело в том, что она сейчас дико влажная для него.

Громко, протяжно выдыхает в экстазе. Она уже привыкла к этому идеальному, совершенному чувству наполненности… Это все еще болезненно, потому что она слишком узкая для его огромного члена. И в то же время, это дико сладко…

— Шейх Адам… — выгибается, запрокидывая голову и начиная двигаться сама.

— Голодная девочка… — говорит он, с силой сжимая ее бедра. Хочешь кончить?

— Да… Пожалуйста… — снова молит. Отчаянно. Всхлипывая, — быстрее, быстрее… Пожалуйста… Умоляю. Быстрее…

Он следует ее мольбе. Убыстряет ход. Их дикие скачки отдаются жалобным скрипом старинной большой кровати, наверняка, познавшей много видов страсти за свои века, но все равно сейчас пораженной их напором…

— Адам! — кричит она, когда страсть накрывает их обоих одновременно своей кульминацией, с головой, — Адам… Адам…

Повторяет, когда ее тело содрогается в оргазме с такой силой, что сердце вот-вот разорвется…

Слышит, как он тоже хрипит — его голос словно бы на отдалении, на расстоянии, приглушен — потому что в ее ушах звенит.

Адам все еще был в ней, когда она все еще ловила последние всполохи удовольствия, когда металлический захват наручников на ее руках ослаб.

Ника с хрустом протянула руки перед собой. Ее дыхание все еще было сбившимся. Грудные клетки их обоих соприкасались, они порывисто дышали в унисон.

— Последний честный ответ, красавица, — тихо спросил Адам, нежно поглаживая ее по покрытой испариной спине, — какой вид яда был в Петрюсе? Через сколько я умру? Это будет легкая, мгновенная смерть или мучительная и долгая?

Тело Ники напряглось, как струна. Она, казалось, даже перестала дышать… Адам же, напротив, продолжал оставаться совершенно спокойным, совершенно расслабленным. Его рука все так же гуляла по ее спине, нежно, поглаживая.

— Не спрашивай и не удивляйся, красавица… Вернее, — приподнял ее лицо, нежно, заботливо, посмотрел в глаза, — Ваше высочество… Ведь так должны называть прекрасную Никаулу Бинт Мунир Ибн-Фил, единственную дочь свергнутого мной правителя Таифа?

* * *

Он видел, как ее глаза наполнились невыплаканными слезами, превратившись в два темных бездонных озера.

— Когда… ты узнал? — спрашивает опустошенно, тихо и сипло.

Адам обреченно усмехается в ответ.

— Сразу, Никаула… Когда увидел твои глаза в первый раз… Во время выступления на сцене. Ты очень похожа на свою мать. Ее взгляд я не забуду никогда…