Таифская роза Адама

Они домчали до Гранд Каналле не больше, чем за четверть часа. Адам несколько помрачнел после их разговора на катере, но в то же время, не стал портить вечер ни ей, ни себе. Галантно помог девушке выбраться на берег. Ника даже немного пожалела, что напялила каблуки, но очередного его острого взгляда на ее ножки хватило, чтобы все сомнения снова отступили. Вопреки крикам феминисток в обращенном на тебя внимании мужчин было скрыто не меньше удовольствия, чем в ароматном кофе по утрам или бокале хорошего вина вечером.

— Какая сегодня кухня? — поинтересовалась Ника.

— Классическая итальянская. Одно из самых любимых моих мест здесь. Тебе понравится… — его большая теплая ладонь крепко сжимала ее руку, увлекая за собой по залитой закатным солнцем площади Сан Марко. Они не прошли и трехсот метров, когда Адам обратился на своем несовершенном, но уверенном итальянском к гондольеру. Минута — и они отплывали от берега на романтичном символе этого города — острой, как кончик красного жгучего перца, лодке.

Подплыли к ресторану «Да Иво». Небольшое уютное место, выдержанное в духе голливудских декораций к семейной саге об Италии — красные клетчатые скатерти, мебель из темного дерева, предметы старинной утвари в качестве декора. И главное отличие — стены этого небольшого, но крайне известного места были сплошь увешаны портретами политиков и звезд, оценивших по достоинству кулинарию ресторана.

К идеальным стейкам он ожидаемо взял самое изысканное, что предлагала винная карта — дорогущую бутылку вина Петрюс (прим. — одно из восьми великих вин Бордо. Уникальный и один из самых дорогих в мире напиток).

— Сегодня будет мерло (сорт винограда), — улыбнулся он.

— Приблизительно так все и начиналось… — улыбнулась в ответ, отпивая из бокала.

— Сколько воды утекло с тех пор… — ответил он задумчиво.

— Вина, — Ника лукаво его поправила. — Кстати, место фантастическое. Словно бы в каком-то фильме… Знаешь, в стиле 90-х. Кстати, любою фильмы того времени. Сейчас таких не снимают. Очень чувственные. Сексуальность на грани, острый сюжет, страсть, завернутая в стильную упаковку…

— И какую сцену из кино того времени ты находишь наиболее чувственной? — его глаза опять потемнели. Адам снова вовлекал ее в игру.

— Ммм. Не помню точно, в каком фильме, но… в памяти почему-то всплывает вот такое… — ее нога аккуратно выскользнула из босоножки и поднялась по его ноге вверх, накрыв пах. Слегка надавила. Потерлась.

Адам задышал тяжелее. Его рука перехватила ее голень. Прошлась по напряженной икре.

— А мне всегда нравился эпизод из фильма «Щепка», когда она снимает трусики в ресторане и отдает ему… Сможешь сделать так же? — спросил хрипло. Глаза прожигают ее. Тембр голоса хриплый.

Ника чуть заметно улыбается и отрицательно качает головой. Поднимает на него деланно скромный взгляд. Кусает губу в напускной невинности.

— Дело в том, шейх Адам, что сегодня я забыла надеть трусики. Так что… Гораздо больше мне сейчас бы подошла другая роль Шэрон Стоун. Которая в «Основном инстинкте»…

— То есть ты сидела перед гондольером без белья? — спрашивает он, почти рыча. Его взгляд приобретает густой, зеленый оттенок, похожий на пугающую, опасную трясину. Шаг в сторону — и тебя засосет с головой…

Глава 28

По телу Ники пробегает невольная волна страха. Она боится его реакции. И она возбуждена. Гремучий коктейль. Сладкий и соленый одновременно… С ним всегда так.

— Я ведь плохая девочка сегодня… — снова провоцирует его. А у самой от этого между ног все закручивается в жгут.

Его рука опускается на ее щеку. Обманчиво нежно поглаживает.

— Я накажу тебя сегодня, Ника. Ты понимаешь это?

Девушка только сейчас оглядывается по сторонам и понимает, что они в ресторане совсем одни. И почему она раньше не зацикливала на этом своего внимания? Возможно потому, что Он настолько поглощал ее, настолько фокусировал на себе, что все окружающее могло служить лишь одним — фоном их страсти.

Она не отвечает на его провокационное утверждение. Лишь смотрит, почти не моргая. И только когда подушечка его большого пальца ненароком задевает ее нижнюю губу, она инстинктивно прикусывает его.

Адам шумно, почти захлебываясь втягивает воздух. Просовывает палец чуть глубже, но тут же убирает.

— Потом, Ника… Потом… — говорит он насыщенным, как выпитый ими Петрюс, от которого теперь кружится голова, голосом.

Они не помнили, когда закончился их ужин. Когда внутри пожар — только это концентрирует на себе максимум внимания. На обратном пути их забрал уже катер, а не гондола. Явно с человеком Адама, который предусмотрительно, очевидно, по приказу мужчины, привез с собой плед, позволивший Нике прикрыть ноги.

Девушка продолжала ощущать на себе тяжелый взгляд мужчины на протяжении всего пути обратно в отель, прошедший в полном молчании. Внутри у нее все трепетало от предвкушения и страха одновременно. Энергетика Адама сегодня была пугающей, темной. По мере того, как ночь вступала в свои права, насыщенность, концентрация этой темноты только усиливались…