Тайфун

Прожектора освещали бесконечную равнину сочной бирюзы, мир зеленовато-голубого льда, зависшего в нескольких метрах над субмариной.

— Взгляните еще раз, — сказал Марков, выключая прожектора.

Федоренко приблизился к перископу так, словно тот мог его укусить. Лучи прожекторов погасли, и лед окрасился нежно-розовым цветом.

— Видите, как лед пропускает солнечный свет? Подобно витражам в католических соборах. Я не перестаю восхищаться этим зрелищем.

— Я уже не раз видел замерзшую воду.

— Геннадий, а вы романтик.

«Портленд».

Северная часть Баренцева моря.

Включив специальный гидролокатор для определения толщины льда Би-кью-эс-15, Шрамм осторожно послал вверх короткий сигнал. Би-кью-эс-15 знал, где находится поверхность моря. Сигнал, отраженный от твердого предмета, помогал точно измерить толщину ледового покрова.

Через несколько секунд на экране появились цифры: 4,6. Почти пять футов льда отделяли субмарину от света и воздуха. Шрамм занес данные в журнал. Толщина льда изменилась лишь незначительно по сравнению с тем, что акустик определил час назад.

«Портленд» шел на север, развивая полную скорость в тридцать с лишним узлов. Шрамм имел приказ найти участок с тонким льдом, чтобы можно было всплыть на поверхность, однако пока что ледовый панцирь оставался однородным и толстым.

Шрамм снова нажал кнопку, и Би-кью-эс-15 послал вверх еще один сфокусированный луч акустической энергии. На экране появилось значение толщины льда: 3,6. Шрам сверился с показателем температуры забортной воды. 29,2 градуса по Фаренгейту. Купаться в таком море еще не хотелось, но определенно вода стала теплее.

Вода в этой части Северного Ледовитого океана состоит из перемежающихся слоев с различными значениями температуры и солености. Поверхностные течения, рожденные в теплых водах Гольфстрима, смешиваются с ледяными придонными потоками, идущими со стороны полюса. Иногда от теплого течения отрывается завиток, который сохраняется достаточно долго, чтобы подтопить участок припая. Именно так и образуется полынья. Шрамм снова взглянул на показатель температуры. 30 градусов по Фаренгейту. Он схватил переговорное устройство.

— Центральный пост, докладывает акустик. Толщина льда начинает уменьшаться. И температура воды немного повысилась.

Вахту в центральном посту нес Стэдмен. Старший помощник взял желтый микрофон.

— Что у нас над головой?

— Меньше чем за пару минут толщина льда уменьшилась с почти пяти футов до четырех с небольшим. Подождите. — Шрамм еще раз сверился с показаниями температуры. 31 градус. — Температура воды продолжает повышаться. Мы нашли полынью.

— Стоп машина! — распорядился Стэдмен. — Переложить руль направо!

Медленно, неохотно теряя скорость, «Портленд» вошел в широкую плавную дугу.

— Рулевой, переложить руль налево! — приказал Стэдмен.

Этот маневр назывался «Разворотом Уильямсона» и предназначался для того, чтобы вывести «Портленд» прямо под окошко тонкого льда.

— Есть переложить руль налево! — повторил Мазила.

На самом деле лейтенант службы снабжения не должен уметь прокладывать дорогу через лед, правда? Чоуперу отчаянно хотелось, чтобы рядом с ним находился хоть кто-нибудь, все равно кто.

— Толщина льда два с половиной фута, — доложил Шрамм.

— Течение переменное, курс сто шестьдесят пять, скорость два узла, — сказал Уэлли.

— Рулевой, выровнять руль. Стоп машина. — Стэдмен установил связь с каютой Ванна. — Командир, мы нашли полынью. Предлагаю всплыть, проломив лед.

— Отлично. Через двадцать минут у нас сеанс спутниковой связи. Проследите за тем, чтобы мы были готовы принять сообщение.

Стэдмен переключил микрофон на громкоговорящую связь.

— По местам стоять. Всплываем через лед.

Боцман Браун был свободен от вахты. Он не должен был находиться у поста управления балластными цистернами. Однако всплытие через лед является весьма тонкой и опасной операцией. Если подниматься слишком медленно, лодка может застрять подо льдом. Если же подниматься чересчур быстро, неминуемо что-нибудь сломается. Все должно было происходить строго как нужно, поэтому никто не удивился, когда Браун занял место за постом управления балластными цистернами.

Увидев его, Стэдмен испытал облегчение.

— Убрать носовые рули!

— Сэр! — робко окликнул его Чоупер. — По-моему, мое место должен занять кто-нибудь другой.

— Лейтенант, вы отлично справляетесь со своими обязанностями, — заверил его Стэдмен. — Успокойтесь.

— Так точно, успокоиться. Слушаюсь, сэр.

Через какое-то время Браун доложил:

— Старший помощник, корпус лодки выровнен для всплытия через лед.

— Продуть главный балласт, — приказал Стэдмен. — Начинаем всплывать.

— Всплытие, всплытие, всплытие.

Раздался низкий гул. Семитысячетонная махина начала подниматься из темноты навстречу пробивающемуся сверху зеленоватому свечению.

— Глубина сто футов. Скорость всплытия двадцать футов в минуту.

— Слишком медленно, — заметил Стэдмен. — Боцман, мне нужно тридцать футов в минуту.

— Перекачиваю балласт, — ответил Браун.