Тайфун

Подхватив свою тяжелую сумку, молодая женщина прошла через контрольно-пропускной пост. Она буквально почувствовала, как пересекает невидимый водораздел. Позади остался мир обычного военно-морского флота, впереди ее ждал мир подводников. Мир, подчиняющийся законам, которые Роза Скавалло только что нарушила одним своим появлением.

Когда молодая женщина проходила мимо «Скрэнтона», ее обдала волна жаркого воздуха, поднимавшегося над раскаленным бетоном. На подводной лодке были подняты перископы, и два матроса красили их матово-серой краской. Оторвавшись от работы, они уставились на невиданное явление. Мундир Скавалло промок насквозь. Под мышками, на спине, на груди двумя полумесяцами, словно кричавшими: «Смотрите сюда!» Молодая женщина долго чувствовала взгляды матросов, сверлящие ей спину четырьмя жгучими лучами света.

«Скрэнтон», «Монпелье», «Оклахома-сити». Подводные лодки внешне выглядели совершенно одинаковыми за исключением самой последней, «Портленда», вокруг которого кипела бурная деятельность. На палубе стояли матросы в оранжевых спасжилетах, готовые отдавать швартовы. Сходня, на жаргоне военных моряков «бровь», все еще была перекинута через узкую полоску маслянистой воды. Сходня была украшена красными, белыми и синими флажками, среди которых выделялся большой белый щит с надписью «ВМФ США. «Портленд». Внизу красовалось изображение свирепого красного морского рака, сжимающего в одной клешне перекушенную пополам субмарину, другой размахивающего торпедами и крылатыми ракетами «Томагавк», с подписью «Дом невидимок».

Скавалло, уроженка приморского штата Мэн, прекрасно разбиралась в морских раках. Красный цвет означал, что рак вареный. На взгляд молодой женщины, вареный рак был не самым подходящим талисманом для подводной лодки.

Громкий гудок сирены. Матросы начали тянуть тяжелые канаты.

Роза Скавалло не намеревалась оставаться на берегу. Сделав спринтерский рывок, она добежала до сходни и остановилась перед высоким широкоплечим старшиной. Нашивка на кармане гласила, что его фамилия Бэбкок. У него за спиной обливался потом военный фотограф. Люк на палубе был открыт. Скавалло облегченно выдохнула. Она успела. Раз этот здоровяк спустится вниз, она последует за ним. Опустив сумку, молодая женщина повернулась к флагу, безжизненно повисшему на короткой мачте над рубкой, отдала честь и доложила:

— Лейтенант Скавалло прибыла на борт.

Она протянула старшине Бэбкоку конверт.

Фотограф увековечил это событие для истории.

— Вы едва не опоздали, мэм, — заметил Бэбкок, возвращая документы. — Оставьте свои вещи мне.

— Я и сама управлюсь с ними.

— Сначала с вами хочет поговорить капитан. Вон он, на ходовом мостике.

— Приготовиться отдать все швартовы! — послышался зычный голос мужчины в безукоризненной белоснежной форме, стоящего на открытом мостике.

Скавалло подняла взгляд. На тридцать футов над палубой поднималось то, что в недалеком прошлом, когда подводные лодки еще проводили большую часть своей жизни на поверхности, называлось боевой рубкой. Сейчас рубку называли просто «парусом».

— Не беспокойтесь, — заверил ее Бэбкок. — Ваши вещи никуда от вас не денутся. — Подхватив сумку, он подтащил ее к открытому люку. — Эй, внизу у трапа! — крикнул он, бросая сумку вниз.

Скавалло проводила сумку взглядом, радуясь тому, что заперла ее на замок. Она прошла по покатой палубе к боевой рубке «Портленда». Покрытая теплыми, мягкими резиновыми плитками, палуба казалась спиной гигантского морского млекопитающего, а не корпусом боевого корабля.

Бэбкок, матросы в спасжилетах, все, кто стоял на причале, внимательно следили за тем, как молодая женщина поднималась по веревочному трапу, болтающемуся из люка в левой стороне рубки. «Наверное, ждут, что я свалюсь». Когда Скавалло наконец просунула ноги в люк, поднимаясь на мостик, пот катил с нее уже ведрами.

Старшина Бэбкок был прав. На открытом мостике едва хватало места для того, чтобы два человека стояли, не натыкаясь друг на друга локтями. Выпрямившись, Скавалло козырнула. Военный фотограф нацелил вверх телеобъектив. Флаг безжизненно висел на мачте. Зажужжал мотор перемотки пленки фотоаппарата.

— Лейтенант Скавалло прибыла на борт, сэр.

Ванн взял микрофон.

— Приготовиться действовать по сигналу рынды. — Повернувшись, он протянул руку. «Никон» фотографа снова зажужжал. — Вы опаздываете, лейтенант.

— Прошу прощения, сэр. Мой рейс задержался и…

— Взгляните вон туда, — оборвал ее Ванн, указывая на штабную машину. — Это мой начальник вице-адмирал Грейбар и его начальник штаба кэптен Уэлч. Как вы думаете, если я бы повредил гребной винт о волнорез, они бы приняли мои извинения?

— Никак нет, сэр.

— Совершенно верно. Быть может, у вас на лингвистическом факультете было по-другому, но здесь у нас благие намерения в расчет не принимаются. Человека судят только по его делам. На борту «Портленда» вас попрекнут только ошибкой. Помните это.

— Ничего другого мне и не нужно, командир. Я буду стараться изо всех сил.

— Посмотрим. — Ванн снова взял микрофон. Его зычный голос разнесся над открытым мостиком. — Убрать трап!