Тайфун над пограничной заставой

От завтрака авиаторы отказались, а рыбу и три литровые банки красной икры взяли охотно (Тоня молча ахнула, как запросто тут разбазаривают такое богатство), наскоро поблагодарили и улетели, снова подняв страшный шум и ветер.

— Теперь через месяц прилетят, и прощай, Камчатка! — сказал Курковский, проводив глазами вертолет.

Анна Михайловна привезла полмешка свежего хлеба, еще какие-то продукты, газеты, а главное — письма, на которые все сразу набросились, казалось, совсем забыв о приезжих. Тоня в это время, как зачарованная, смотрела на пустынный океан, на его зеленоватую воду и волны, мягко набегавшие на непривычно черный песок.

Наконец хозяева прочитали все письма, спохватились и пригласили гостей обедать.

Под деревом возле тлеющего костра стояли раскладной стол и такие же стульчики с брезентовыми сиденьями. Из палатки принесли эмалированную миску с икрой, крупно нарезанную чевачу, жареное оленье мясо. Анна Михайловна, с пристрастием оглядев закуску, достала из рюкзака большую прямоугольную бутылку водки с пестрой этикеткой «Беловежская». Тоня тоже попыталась выставить свою заветную «Плиску». но на нее дружно зашикали, сказав, что тот коньяк она обязана распить не с ними, а с Василием Иванычем, как непривычно называли здесь ее мужа.

— За встречу! — предложил Курковский, поднимая кружку.

— Оригинальный тост, свежий, — лениво сказала Наташа.

Тоня пила водку маленькими глотками, неумело, глаза ее округлились, лицо покрылось румянцем и повеселело. Икру она накладывала на хлеб тоненьким слоем, осторожно, пока сидящий рядом Иван с дружеской бесцеремонностью не взял у нее из рук бутерброд и не намазал его с верхом.

— Вы не стесняйтесь, Тонечка, тут этого добра пока хватает, — сказал он.

Здесь же за столом решили, что вечером попытаются встретить кого-либо из пограничного наряда, но это ненадежно, потому что «пограничник видит всех, а его никто не видит», и если не встретят, то завтра ребята проводят Тоню до заставы.

— Часа три ходу, если знать места, — сказал начальник отряда.

Тоня одобрительно кивнула головой.

— Купаетесь? — спросила она, показывая глазами на океан.

Иван улыбнулся.

— Мы-то купаемся, а вот вам не советую. Градусов тринадцать вода, не больше.

— Похолодало что-то, сказала Анна Михайловна, поеживаясь. — Но все равно в палатку я не хочу... Тоня, пошли знакомиться с настоящей Камчаткой.

— Я с удовольствием, Анна Михайловна.

— Полно, — ответил Курковский.

— Ребята, как насчет грибов?

— Ну вот, грибов к ужину принесем.

— А морские звезды у вас есть? — спросила Тоня. — И морские звезды есть, и морские ежи, и морская капуста... — охотно ответил Иван.

Несколько глотков «Беловежской», непривычная обстановка, новые люди и то обстоятельство, что встреча с мужем откладывалась на завтра, успокоили Тоню, и ей сейчас все нравилось — толстые скрюченные стволы каменных берез с розоватой корой, уютный шелест волн, даже красавица Наташа, которая была бы не прочь выйти замуж за ее Бочкарева.

— Мы бы вам с удовольствием составили компанию, но тут кое-какие хозяйственные дела наметили, — словно извиняясь, сказал Курковский. — Впрочем, если начальство прикажет...

— Не прикажет, Николай Павлович, — ответила Анна Михайловна. — Мы тут в лесу побродим. Правда, Тоня?

— Только далеко не заходите, а то медведей перепугаете, — сказала Наташа, глядя в сторону.

— Спасибо за совет.

Сначала была широкая утоптанная тропа, но вскоре Они свернули с нее в светлый, редкий, сквозной лес, в котором все было видно далеко. Ранняя осень уже пришла в этот лес, порыжела трава на буграх, но в низинах она еще оставалась зеленая, буйная, густая и через нее было трудно пробираться. Какие-то незнакомые травянистые растения огромными листьями-горстями еще держали воду последнего дождя, и Тоня восхищенно ойкала, когда острые струйки обжигали ее, неожиданно попадали за ворот блузки. Покраснели, стали огненными листья на низкорослых рябинах.

— Ешьте, она тут вкусная, — сказала Анна Михайловна.

Тоня сорвала крупную, как вишня, ягоду, попробовала и удивилась — рябина была кисловатая и отлично утоляла жажду. Иногда встречались заросли шиповника, тоже не похожего на привычный — не высокие кусты, как под Орлом, а кустики, чуть ли не стелющиеся но земле. Знакомые Тоне плодики шиповника напоминали формой желуди, а эти были приплюснутые, с приятной на вкус матово-розовой мякотью и крупными белыми семечками; Тоня их даже не выплевывала, а разжевывала и глотала.

А вот грибов, как ни странно, попадалось мало, одни липкие пачкающие руки маслята.

Местность была холмистая, бугор на бугре, и сверху открывались виды один лучше другого: яркая пестрота осеннего леса, зеленоватые поросшие лишайники купола камней, словно выросших из земли, звонкие, веселые ручейки.

— Ой, как тут красиво! — повторяла Тоня одно и то же, и Анна Михайловна покровительственно кивала головой в ответ.

— Вы который раз на Камчатке? — спросила Тоня.

— Первый.

— Что вы говорите!.. А я думала, что вам тут все знакомо... Идете и не восторгаетесь.

— Я это делаю в душе, Тонечка, — Ответила Анна Михайловна улыбаясь.