Тайга

— Угу, — неожиданно согласился Матвей. — Охотника в сугробе закопал. А патроны не забрал. Лох я педальный! Да блин, я же спасателей ждал! Теперь придётся заняться экстремальными видами спорта.

— Это как?

— А так. Один выстрел — и они разбегутся. А я сгоняю за патронами.

Вика ахнула, ужас снова заколыхался в ее серо-зеленых глазах.

— Матвей, может не надо?

— Сам не хочу, — сознался мальчик, хотя и с неохотой. Он вдруг поймал себя на мысли, что выглядеть героем в глазах девчонки ему крайне лестно и приятно. — Нам здесь жить, причём долго, а эти зверюги не уйдут и из дома нас не выпустят. А как нам без воды, дров и прочих личных дел?

Вика поняла, что он имел в виду под «прочими личными делами». Лесная избушка, в отличие от их московских квартир, не была оборудована туалетной комнатой.

Матвей стоял у окошка, высматривая вожака. Из телепередач о дикой природе, которые он с отцом иногда смотрел, он знал, что волки — умнейшие животные, и живут в социуме, как в семье. И как во всякой нормальной семье, у них имеется лидер, вожак. Через несколько минут мальчик заметил искомого зверя. Крупный волк стоял чуть поодаль от стаи и пристально глядел на охотничий домик. Матвей высунул ружьё в окошко и навёл на зверя. Но вожак на деле продемонстрировал, что все рассказы о волчьем уме отнюдь не преувеличение. Он скрылся за сосной, возле которой стоял. Не скрывая разочарования, Матвей убрал ружьё. Волк появился из укрытия, но стоило мальчику поднять оружие, как зверь тут же исчез за деревом.

— А он не так глуп! Подожди, я тебя все равно достану!

Ружейной дуло вновь высунулось из окошка. На этот раз мальчик не собирался ждать появления вожака, а сразу выстрелил по волчьей стае. Волки, в отличие от своего вожака, и не думали прятаться. Реальный выстрел из крупнокалиберного оружия сильно отличался от киношного. Ружьё оглушительно громыхнуло и ударило Матвея в плечо. От сильной отдачи мальчика отбросило на пол. Поднявшись, он выглянул в окно. Полянка перед домиком была пуста.

— Я же сказал, что они разбегутся, — довольно сказал Матвей, потирая ушибленное плечо.

— И неудивительно, — сказала Вика. — От такого грохота я бы сама разбежалась, если бы было куда.

После оглушительного выстрела в голове так гудело, словно над ней били в набат колокола Спасский башни, в последствие чего её практичный взгляд на окружающий мир слегка расфокусировался. Мальчик тем временем направился к двери, остановился и взял со стола ракетницу, сунул патрон в дуло, а саму ракетницу — в карман куртки.

— На всякий случай, — пояснил он и осторожно выглянул за дверь. Вика уже в достаточной степени пришла в себя и с тревогой следила за его действиями.

Волков не было видно. Матвей смело зашагал к сугробу, где лежал забросанный снегом мертвый охотник. Начал разгребать снег руками, пока не натолкнулся на покрывало. Несколько ценных минут ушло на воспоминание, в каком положении он оставил тело вчера. Натолкнуться на обезображенное клыками лицо — это не то, что он хотел бы увидеть ещё раз. Совершая эту неприятную процедуру накануне, он уж точно не задумывался каким образом устроить покойника в снежном сугробе. Матвей осторожно приподнял край покрывала и вздрогнул. Случилось то, чего он так хотел избежать. Из-под ткани выглянуло заледеневшее на морозе, и от того ещё более жуткое, лицо охотника. Едва сдержав накативший приступ тошноты, мальчик резко опустил край покрывала и потянул за другой его конец. Показались ноги покойника и то, ради чего было затеяно это неприятное мероприятие — набитый патронами поясной ремень. Мальчик попытался отстегнуть его, но застёжки плохо поддавались.

— Скорее, Матвей, скорее, — торопила стоявшая у открытой двери Вика.

Нервное беспокойство девочки невидимыми волнами нахлынуло на мальчишку, движения его приняли суетливый характер. Матвей старался быстрее снять ремень, уже не думая про погибшего человека. Но вселенский закон, именуемый в народе законом подлости, никто не отменял. Согласно его постулату, если отчаянно желаешь сделать что-то быстрее, то всё получается с точностью наоборот. Застёжка словно вмёрзла в ременные петли и не желала поддаваться. Тут ещё, как назло, руки от разгребания холодного снега закоченели так, что пальцы перестали сгибаться. Матвей во что бы то ни стало твёрдо решил добиться своей цели. В голове рефреном стучала одна мысль: «Патроны, патроны, патроны».

К навязчивому внутреннему голосу примешался чей-то испуганный крик. Вика!

— Матвей! Беги! Волк!