Тайга

— Я не могу ее потерять, этого я не переживу, — закончил Николай свое повествование. — И, что предпринять для ее спасения тоже не знаю. Я готов продать все, что у меня есть, влезть в огромные долги. Только бы продлить ее жизнь. Но что я могу!?

После этих слов в купе воцарилось полная тишина. Поезд замер на очередной станции. На перроне суетились люди, но сквозь толстые стекла звуки улицы не проникали в уютное нутро купе. Рябинушка положила голову Николаю на плечо и, кажется, вновь задремала. Он бережно уложил ее на подушку, поцеловал в приоткрытые губы и убрал с лица золотистую прядь волос.

— Вы не представляете, насколько сильно я люблю ее, — прошептал он. — Раньше со мной никогда такого не было.

— Вижу, — грустно улыбнулась Анастасия Викторовна. — И, кажется, я знаю, чем вам помочь.

— Вы серьезно? — обрадовался Николай. — Так говорите же скорее.

— Ты прав, медики в этой ситуации будут бессильны, — медленно произнесла она. — Новую жизнь Рябинушке подарила колдунья. Значит, и продлить ее сможет лишь колдовство.

— Мы ни за что не вернемся в тайгу, — сухо сказал Николай и отвернулся от женщины.

— Разве я предлагала вам вернуться? — удивилась она. — Врачи говорили, что моя доченька не протянет и месяца, а она прожила два года. Они сказали, что уже ничем не могут ей помочь, и я обратилась к ней…

— К кому? — не выдержал Николай ее затянувшегося молчания. Женщина перевела на него мутный взгляд, губы ее скривились в странной усмешке.

— К колдунье, конечно, — звонко ответила она.

Рябинушка жалобно застонала и заворочалась во сне. Николай нежно погладил ее по голове, и она тут же успокоилась.

— Не кричите так, — попросил он. — Пусть поспит.

— Недалеко от Москвы в небольшой деревеньке живет женщина, — шепотом продолжила она. — Агафьей ее зовут. Односельчане боятся ее до одури, дом ее стороной обходят. Говорят, что эта старуха способна на все: смерть на человека наслать, мор на животных напустить, урожай сгноить.

Пока Дашенька была маленькой, мы снимали в этой деревне дом на лето. Так что всяких историй об Агафье наслушались. Конечно, я в это не верила. Но на всякий случай обходила ее дом стороной. И Дашеньке велела близко к ее избушке не подходить.

Но однажды старуха сама к нам пришла. Прислонилась к калитке и стоит — черными глазищами на наши окна сверкает. Я за занавеской притаилась. Думаю, решит, что никого дома нет, и уйдет. Не могла она меня видеть, никак не могла.

Минут пятнадцать прошло. Гляжу, она разворачивается. Вроде как уходить собралась. Но, в последний момент передумала. Развернулась и говорит высоким, таким молодым голосом:

— Сейчас ты прячешься от меня, Настасья. А через полгода сама прибежишь. Смерть за твоей дочерью охоту открыла. Недолго ей осталось. Так и знай.

Тут уж я не выдержала. Схватила метлу, хотела отдубасить старуху, как грязного пса. На улицу выскочила. А ее и след простыл.

Так вот, как она сказала, так и вышло. Почти сразу после этого случая моя дочь захворала. Врачи долго не могли поставить ей диагноз. Когда поставили, было уже поздно. Тогда я и пошла к колдунье. В ноги ей кланялась, руки-ноги целовала, золотые горы обещала. Она мне честно сказала, что вылечить не сможет. Сможет лишь отсрочить страшный приговор.

Старуха сдержала свое слово. Еще два года Дашенька жила и почти не испытывала боли. Потом все закончилось. Я продала квартиру в Москве. Все вырученные деньги отдала старухе, как и обещала. А сама вот теперь по поездам мыкаюсь. Но я нисколько об этом не жалею. Два года счастья этого стоили.

— Как мне ее найти? — после недолгого молчания глухо спросил Николай.

Анастасия Викторовна подробно объяснила Николаю, как найти колдунью. После чего попросила:

— Можно мне номер вашего телефона узнать. Я бы к вам в гости иногда заглядывала. Если вы не против, конечно. Очень уж Рябинушка твоя на дочку моя похожа. Я это сразу заметила, как только вас увидела.

* * *

Москва встретила их проливным дождем и ровным гулом вечной суеты. Выйдя на перрон, Рябинушка резко побледнела и легонько привалилась на Николая. Он тут же подхватил ее за талию и спешно повел к зданию вокзала.

Последние двое суток он морально подготавливал ее, объяснял, что ждет их во внешнем мире, который до этого ограничивался для девушки стенами купе, за несколько долгих дней ставшими ей почти родными. На станциях она внимательно наблюдала из окна за суетящимися людьми, испуганно прижимаясь к Николаю, рассматривала серые высотные здания, порой проплывающие мимо них. Рябинушка знала, что ее ждет, но она не могла даже предположить, что вся эта активная жизнь создает столько шума. Звуки, обрушившиеся на нее на улице, оглушили ее, дикой болью взорвавшись в голове.