Тайга

Вытянувшись в полный рост на сбитой непонятными комками постели, ощущая дыхание Рябинушки у себя на плече, он вдруг подумал о том, что до встречи с ней он и не жил вовсе. Ну, нельзя назвать жизнью то жалкое существование, которое он влачил всего три месяца назад! Яркой вспышкой ворвавшись в его судьбу, она сделала невозможное. Рябинушка заставила поверить его в то, что счастье — это не абстрактное понятие, к которому все стремятся, но никто не может достигнуть, а нечто реальное и понятное, то, к чему вполне можно прикоснуться — стоит только протянуть руку. И он ее протянул, и с силой сжал кулак, и, почувствовав, как оно просачивается сквозь пальцы, чуть не заплакал. Так жалко было ему терять его драгоценные крупицы. Это счастье только его, и он никому никогда его не отдаст, и ни с кем им не поделится. И пусть все считают его законченным эгоистом. Ему на это наплевать!

— Завтра после работы мы идем на оперетту, — торжественно известил он Рябинушку. — Можешь даже не спрашивать, что это. Объяснить все равно не смогу. Это надо видеть.

— Там будет природа? — приподнявшись на локте, радостно посмотрела ему в лицо она.

— Там будут петь, — запустив руку в ее локоны, он притянул девушку к себе и поцеловал.

— Я тоже люблю петь, — мечтательно выдохнула она, откинувшись на подушку.

— Значит, тебе понравится.

И ей действительно понравилось. Оказалось, Рябинушка очень тонко чувствует музыку. Подхваченная ее волнами, она то горько плакала, то счастливо улыбалась. Эти несколько часов она ею жила. Николай лишь мельком наблюдал за происходящем на сцене. Гораздо интереснее ему было смотреть на Рябинушку. Столь искреннее проявление чувств он видел впервые.

— Это было… прекрасно, — с трудом подобрав слово, выговорила Рябинушка, когда они спускались по мраморным ступеням театра.

— Значит, один плюсик уже есть? — хитро посмотрела на нее Николай.

— Даже десять, — вытянув длинные пальчики, взмахнула она руками.

Неторопливо прогуливаясь по тротуару, они оживленно болтали. Рябинушка рассказывала ему о пережитых в театре эмоциях, он делился впечатлениями о первых двух днях на работе. Рябинушка почти ничего не понимала из его рассказа. Только чей-то острый коготок впивался в ее сердце, когда она в очередной раз слышала имя Ася.

— Ты ее любишь? — стиснув от волнения кулачки, выпалила она.

Николай так и замер с открытым ртом. Недосказанная фраза застряла у него в горле.

— Кого ее? — сдавленно поинтересовался он.

— Асю свою, — обиженно пояснила Рябинушка.

— Что за глупости! — прыснул Николай и весело посмотрел на любимую. — С чего я должен ее любить?

— Ты так часто говоришь про нее, — чуть не заплакала она. — И с таким восторгом.

— Она очень хороший товарищ, — ласково объяснил он. — Ася никогда меня не подводила и ни раз выручала в сложных ситуациях. Я ее уважаю и ценю, как сотрудника. Но как девушку, я ее не воспринимаю. Кроме тебя мне никто не нужен, милая моя.

— Коленька, мне так больно, так страшно, когда ты говоришь о других девушках, — прижалась к нему Рябинушка. — Вдруг они тебя отнимут! Ведь я тогда умру!

— Девочка моя милая, — взял ее за плечи Николай, и повернул к себе девичье заплаканное личико. — Я не маленький ребенок, не бессловесное животное и не вещь, чтобы меня отнимать, возвращать и вообще вершить мою судьбу. Я вполне здравомыслящее существо, живущее только тобой и только для тебя. У меня нет других целей и желаний, кроме как быть с тобой и делать тебя счастливой. Ты — самая лучшая девушка на свете. Никого красивее, добрее и благородней тебя я не встречал. Меня всегда окружали десятки красоток, но ни одна из них тебе и в подметки не годится. Так что, выкинь эти дурацкие мысли из своей прекрасной головки и больше никогда к ним не возвращайся.

По мере его слов лицо Рябинушки становилось все светлее, глаза, еще минуту назад, излучавшие лишь отчаяние, теперь светились от счастья. Лишь тонкие бороздки не успевших высохнуть слез напоминали о том, что она только что страдала всеми фибрами тонкой души.

— Пообещай мне, что больше не будешь изводить себя глупой ревностью, — потребовал Николай, сдвинув густые брови.

— Обещаю, — улыбнулась ему Рябинушка и, чмокнув его в щеку, вновь что-то застрекотала.

Николай только покачал головой. Его всегда поражала, как быстро она могла переключаться. Насколько безобидной, по-детски наивной была ее сущность. Обижаться она не могла и не умела. Скорее всего, ей попросту было жаль тратить на это свое драгоценное время.

В субботу утром они поехали в Санкт-Петербург. Накануне вечером он показывал Рябинушке свои фотографии, и она пришла в полный восторг от изображений Петергофа. Не в силах выговорить ни слова, она жадно поглощала фото глазами. И сейчас, сильно нервничая, она, как юла, крутилась на пассажирском месте и заваливала его вопросами.

— Ты же говорил, что сейчас вашей страной правит президент, — незаметно подступилась она к опасной теме. — Куда же делись цари?

— М-м, — невнятно промычал Николай. — Почти двести лет назад произошла революция. Народ устал жить в нищете и взбунтовался. Сверг царя, понимаешь?