Таймыр, Нью-Йорк, Африка... (Рассказы о странах, людях и путешествиях)

Тогда посмотрите фильм «Царь царей», снятый по сценарию четырех авторов: евангелиста Матвея, евангелиста Марка, евангелиста Луки и евангелиста Иоанна. Он рассказывает о жизни Иисуса Христа от рождения до распятия на кресте. Натурные съемки сделаны в Палестине. В массовых сценах снимались десятки тысяч человек. Критики с редкостным единодушием признали высокое качество цветной пленки, на которой снят фильм, однако отметили, что образы Понтия Пилата и трех разбойников можно считать спорными, не вполне соответствующими замыслу четырех сценаристов-евангелистов.

Я не видел в кинотеатрах никогда не спящего квартала фильмов о нашей стране. Но такие фильмы есть. Вот содержание одного из них, поражающее глубиной замысла и высокой осведомленностью Голливуда о всём происходящем в нашей стране. Привожу его в газетном пересказе — правда, иронически-пародийном.

Молодому американцу поручено вывезти в «царство свободы» видного советского ученого. Ученый обитает в подмосковной деревушке Пассейк-на-Дону, возле безлюдного холма, на котором до революции жили два князя, некие братья Карамазовы. Сторожит ученого русская красавица Наташа Наташевич. Она секретный агент. Однако сердце у нее не камень, и Наташа Наташевич влюбляется в красавца американца. А влюбившись, решает бежать вместе с возлюбленным, прихватив для компании и крупного ученого. Ловко переодевшись коллективными фермерами, все трое благополучно переходят границу.

В Америке есть хорошие фильмы. Некоторые из них мы видели на фестивалях, часть обошла все экраны страны. Но хороших фильмов мало. Можно неделями кочевать из одного кинотеатра в другой, так и не увидев ничего стоящего.

В квартал, не знающий сна, мы отправляемся сегодня вдвоем.

В качестве опытного, прожженного нью-йоркца я веду туда впервые попавшего за океан журналиста. Он молод — друзья зовут его просто Димой, — впечатлителен, много читал об Америке. Теперь хочет видеть все собственными глазами и как можно скорее.

Погода сегодня не для прогулок, но Диме неймется.

— Ну прошу вас… Может, такая погода будет все две недели. Я ведь только на две недели.

Идем. Серо-желтое вечернее небо сеет мелкий дождичек. На мокром асфальте блики всех оттенков.

— Давайте так, — предлагает Дима. — Вот мы с вами провинциалы из штата Висконсин. С долларами у нас небогато, но мы решили посмотреть все, о чем можно будет потом рассказать в семейном кругу. Идет? О-о! Что это такое?

Он бросается к ярко освещенному окну нью-йоркской забегаловки. Прямо у окна двое кудесников-итальянцев с черными усиками и потными лицами показывают трюк. Раскатывают кусок теста; подбрасывая в воздух, растягивают его все тоньше и тоньше. Вот он взлетает уже выше головы, полупрозрачный на свет. Вот, наконец, шлепается на стол. Немедля его намазывают взрывчатой смесью перца, тертого сыра и томатной пасты, суют на жаркий огонь. Три минуты, и пицца — итальянский пирог — попадает уже под нож. А кудесники хватают следующий кусок теста…

— О-о! — стонет мой спутник. — Попробуем, а? Глупо не попробовать.

Я и сам давний поклонник чудесной пиццы. Обжигаясь жаром теста и перцем начинки, пожираем треугольные ломти.

Дима тянет меня за рукав: нечего, мол, терять золотое время, раз пицца съедена. Выходим в раскрашенную вечерними огнями плотную сырость. Интересно, а вот что в этих маленьких лавчонках-щелях?

В щелях торгуют табаком, сувенирами, галстуками. Над одной витриной скромная вывеска: «Галстучный центр мира». Другая завалена поддельными индейскими амулетами, изготовляемыми для торговцев всех стран в Японии. Тут «трубки мира», кисеты, томагавки, головные уборы вождей с перьями из синтетического волокна.

— Давайте спросим парочку скальпов! Есть у них скальпы, как вы думаете? — смеется Дима.

Заведение «Увлекательные игры». Двери распахнуты; оттуда несется ржание и повизгивание джаза.

— Зайдем, а? — тянет Дима. — Почему бы нам не развлечься? Или вы уже пресытились здешними развлечениями, сознайтесь?

— Ничего интересного, — небрежно говорю я. — Но если вы хотите…

Большой заплеванный зал с бетонным полом. Это как бы продолжение улицы. Все заставлено автоматами, готовыми погрузить вас в пучину удовольствий.

Дима застывает перед стеклянной будкой, где разложила карты гадалка-цыганка, изготовленная не без мастерства в натуральную величину. Черный кот весьма зловещего вида примостился возле ее руки. «Что-то скажет бабушка?» — написано на будке.

— Да, так что же она скажет? — вопрошает Дима.

— Ничего-то она не скажет, пока вы не сунете вот сюда монету.

Звякнула монетка — и, глядите, оживилась бабушка, грудь алчно вздымается, руки ворошат карты! И кот за те же деньги выгнул спину.

— Но что же она молчит? Очень даже нехорошо с ее стороны! A-а, она отвечает в письменном виде!

Дима хватает кусочек картона, выскакивающий из щели с боку будочки. На нем изображена ладонь с таинственными линиями. Старая цыганка тотчас разгадала характер моего спутника с проницательностью, которой позавидовал бы каждый.