Тайна

Слава удивленно произнес:

— Ты что же, боишься спать с нами в палатке?

— Боюсь. Но не за себя, а за вас.

— Как это понять?

Каштан вздохнул. Помолчав, проронил:

— Не хочу делиться с вами бациллами, ребята. Что мое, то мое. Я рядом с вами в мешке буду спать.

Слава сказал:

— Нас вообще-то, чтоб ты знал, никакая бактерия не прошибет. На этот счет ты, Юра, можешь быть спокоен. Но чтобы тебе не психовать понапрасну, устраивайся как удобнее.

Валера спросил:

— У тебя на обратную-то дорогу деньги остались?

Каштан тихо проговорил:

— Обратной дороги не будет, Валерик.

Больше его никто ни о чем не спрашивал.

Над Петропавловском возвышается сопка. Уже стало смеркаться, когда парни добрались на такси до «Туристической поляны», расположенной на склоне этой сопки. Отсюда открывалась панорама города и бухты. Ребята быстро установили палатку. Помогли Каштану влезть в мешок. И он, на удивление, почувствовал себя уютно и умиротворенно. И почти сразу уснул.

За три дня, проведенных на «Туристической поляне», Каштан успел привязаться к семерым парням, которых судьба определила ему в спутники.

Слава был, конечно, прирожденным лидером, смекалистым, неунывающим, компанейским. В нем клокотала юная энергия, и он не способен был ни минуты оставаться без дела.

Валера, напротив, отличался немногословностью, сдержанностью. Но ощущалась в нем надежность. Он владел профессиями столяра, слесаря, шофера, моториста. Студент Дима задумал отделиться от родителей. Для этого нужны деньги. Взял академический отпуск и вот рванул на Тихий океан. Оба Саши, один — киномеханик, а другой — мастер с часового завода, давние приятели, мечтали приобрести автомобили. Чтобы приблизить день желанной покупки, и подрядились поработать на рыболовецком судне. Олег раньше учился в мединституте, но бросил его, поскольку понял, что это вовсе не его призвание. Так и не разобрался, чего же он хочет. Решил пока потрудиться на морском поприще. Будет время подумать о том, как строить свою судьбу дальше.

Яша был старшим в компании. Молчаливый, погруженный в свои думы бородач несколько выделялся среди остальных. Что-то у Яши разладилось в семье. Он понял, что требуется резкая перемена в жизни, и не побоялся отправиться на край земли.

Все семеро неназойливо, дружелюбно опекали Каштана. Иногда, правда, немного подтрунивали над ним, называя доходягой. Ему было хорошо с ними. И трое суток, проведенных в Петропавловске, пробежали быстро.

Снова, как когда-то в детстве, он мог ночами смотреть в необъятное, усыпанное звездами небо. И это принесло тихую радость, удивительное душевное успокоение, Каштан так приспособился и привык к спальному мешку, что, когда вся компания перекочевала на теплоход, он отказался от места в каюте. Ему удалось удобно пристроить свой мешок на спардеке, около шлюпки. Здесь, на деревянной палубе, его не мучили тошнотворные запахи нагретого масла, железа и краски.

Как только за кормой растаяла в синеве Авачинская бухта и островерхие сопки с заснеженными вершинами, Каштан залез в свой мешок. Он с удовольствием вдыхал покалывающий ледяными иголочками йодистый воздух и слушал глухой раскатистый говор океана.

«Аскольд» отправился в рейс по островам Курильской гряды в полдень. До Аракутана предстояло плыть чуть более суток.

4. «…И ТАМ СЛЫШИТ ШУМ ВЕЛИКИЙ И ГРОМ…»

Проснулся Каштан рано. В темном еще небе мчались похожие на огненные ракеты облака.

Над самой водой колыхался живой туман, и в нем играли отблески красного сияния.

Но вот туман стал улетучиваться, и открылось море — плоское, тяжелое, оловянное.

Каштан вглядывался в морские дали с чувством, похожим на радостный подъем. И это его удивило. Скорее всего такое настроение было вызвано ощущением пространства. Необъятная ширь неба и моря. Пространство. Он уже забыл о нем. Валяешься на больничной койке в тесной палате, годами торчишь в малогабаритной квартире, на работе — в заставленном помещении, в вагоне метро, в троллейбусе. Привыкаешь к стенам и потолку. И кроме них — ничего. А пространство вечное, величественное существует само по себе, и к нему надо прикасаться, чтобы ощущать связь с миром.

По правому борту стали видны обрывистые берега какого-то острова, пятна снега, шлака и пепла на мертвой скалистой земле, застывшие потоки лавы с бурыми, фиолетовыми и черными слоями. Над островом возвышалась сопка с острой, скошенной набок вершиной.

Каштану вспомнился увиденный во сне голый каменный островок. Он, правда, не походил на этот, реальный. И все же было странно — почему вдруг явился к нему такой сон?

Каштан не верил в вещие сны, считал всякие предвидения чепухой. Но как истолковать такое вот совпадение недавнего сновидения и яви, он не знал.

Между тем впереди показались новые острова. Они медленно надвигались, показывали свои каменные бока и также медленно уплывали назад.

Каштан сложил вчетверо спальный мешок, положил его на кнехт и сел, словно на мягкий пуфик.

В середине дня он увидел висящий над горизонтом конус дымящегося вулкана. Казалось, что он подвешен к огромной туче, застывшей над одним местом.