Тайна

Она постояла несколько секунд, пытаясь успокоиться, потом, осторожно держась за стену, двинулась туда, где по ее представлениям должен был быть черный ход. Но никакого сквозного прохода она не нашла и замерла в растерянности, не зная, что делать. Вдруг наверху раздался звук открываемой двери, потом послышались женские голоса. Судя по всему, кто-то спускался вниз. Ольга застыла, стараясь слиться со стеной. Голоса приближались. Потом кто-то прошел мимо нее, открылась дверь на улицу, и свет уличного фонаря на несколько секунд заглянул внутрь подъезда. На нее никто не обратил внимания.

Но сейчас это было уже не важно. Ольга в ужасе смотрела на дверь прямо перед собой, которая, по словам Волынского, должна была вести во внутренний двор. Сейчас она была наглухо забита досками.

Ольга в отчаянии забарабанила в дверь, но это, конечно, не произвело никакого эффекта – ни одна доска даже не шевельнулась, а она только ободрала себе руки.

В панике Ольга заметалась по подъезду, вздрагивая от каждого шороха. Сюда в любой момент кто-нибудь мог войти.

«Видимо, они и правда не увидели, как я выходила, иначе бы давно уже схватили меня, – подумала она. – Но если они теперь рыщут по городу, то здесь прятаться небезопасно».

Почему-то ей показалась, что очередной прохожий направляется в именно этот подъезд – шаги его неумолимо приближались. Ольга не выдержала, глубоко выдохнула, собралась с духом и бегом бросилась наверх.

«Где-то сейчас Ольга?» – думал тем временем Волынский, яростно выкручивая руль, поворачивая чуть ли не на каждом перекрестке. Главную площадь города он проехал уже раз пять, но серая машина неотступно следовала за его автомобилем. Преследователи стали наглее, теперь они уже не скрывались, держались прямо за ним, не предпринимая, впрочем, никаких активных действий.

Он видел, что никто не бросился за Ольгой в подъезд. Неужели получилось? Он боялся об этом и думать. Могло же быть такое, несмотря на то что эти люди, конечно, профессионалы в своем деле… И тем не менее могло. Допустим, Ольге удалось уйти от них, но сам он в опасности, и ему нужно спасаться.

Если он поможет Ольге, а сам пропадет, то задуманное будет сделано лишь наполовину.

Нужно что-нибудь придумать, зря, что ли, он столько сил отдал психиатрии? Нужно поставить преследователей, людей привыкших по всему, но все же мыслящих определенными штампами, в нестандартную ситуацию, чтобы они на долю секунды растерялись.

«Надо сделать вид, что я ни о чем не подозреваю, – решил он. – Убегая от них, я все равно ничего не добьюсь…»

Волынский увидел оживленный городской рынок. Перед закрытием здесь царила особенная суета. Вот это ему и нужно.

Профессор остановил машину напротив ворот рынка и неторопливо вышел из машины с самым безмятежным видом. По крайней мере, он надеялся, что так оно и выглядело. Он словно говорил: вот он я, можете меня брать, если хотите.

Волынский видел изумленную физиономию водителя, на малой скорости, словно в замедленной съемке, проезжавшего мимо, и мысленно поаплодировал себе, стараясь не совершить какую-либо нелепую ошибку от переизбытка напряжения.

К его изумлению, машина не остановилась и вскоре свернула в ближайшую улицу.

«Что это было? – лихорадочно думал профессор. – Случайность? Они нас не преследовали? Но нет же, я точно знаю, что преследовали именно нас. Получили какой-то другой приказ? А может, все-таки я придумал эту погоню. Вряд ли за сумасшедшей прорицательницей и профессором охотится целая армия энкавэдэшников. Разве мы представляем для них какой-либо интерес?

По рынку сновала обычная публика – женщины с авоськами, пенсионеры, праздная публика. Серафим Иванович, не обнаружив за собой никаких признаков слежки, нарочито беззаботно приценился к винограду, пошел вдоль прилавков, заговаривая и перешучиваясь с продавцами.

Он специально не торопился, тщательно выбирая продукты.

Когда Волынский три раза обошел весь рынок и набил авоську всевозможной снедью, он понял, что дальше тянуть глупо.

Выйдя с рынка, он направился к своему автомобилю. Преследовавшей его машины нигде не было видно.

«Неужели растерялись? Решили, что он где-то высадил Ольгу, и теперь ищут ее? Скорее всего, именно так и есть. Но тогда она в опасности, они наверняка приедут на вокзал. Нужно срочно уничтожить документы и ехать туда…»

Волынский медленно подошел к машине, отпер ее и сел за руль. Вроде все спокойно.

Оставалось сделать, в общем-то, приятное дело. Он сделает его с особым удовольствием, символически мстя за свои страдания в тюрьме, расправляясь с порождением системы, благодаря которой он столько лет провел за решеткой.

Это место он тоже присмотрел заранее, предчувствуя, что придется избавляться от бумаг. А сделать это, не привлекая внимания, не так-то просто, времени ехать за город у него не будет. Поэтому он нашел большой пустынный двор рядом с нежилым домом.

Он заглушил двигатель. Улица была абсолютно пуста – ни человека, ни машины, ни даже кошки или собаки.

Волынский, прихватив папки и канистру с бензином, направился во двор.

Звуки жизни