Тайна Анри Пика

Руш, конечно, несколько покривил душой, объясняя ситуацию, но в его словах была и доля правды. Переночевав в «вольво», он решил вернуться в Париж. Раздобытого письма вполне достаточно для его расследования – по крайней мере, на данный момент. Теперь у него в руках главный козырь! По дороге, вспоминая вечер, проведенный с Матильдой, он даже почувствовал себя везунчиком. «Но вообще таких мыслей лучше остерегаться, не то сглазишь!» – подумал он задним числом, как будто признание своей удачи грозило тотчас сделать его уязвимым перед судьбой.

Приехав к себе, Руш проспал большую часть дня, а к вечеру, перед приходом Брижит, принял душ. Не успела она войти, как он начал рассказывать ей о своем великом открытии, в надежде, что она разделит его энтузиазм, но с горечью убедился, что она совершенно равнодушна. А он-то мечтал о том, что это сообщение восстановит их согласие, их духовную близость, даст повод к бурным дискуссиям. Но нет, история с разоблаченным автором взволновала только его одного. Вместо этого Брижит спросила:

– Ну, как машина, с ней все благополучно?

– …

– Почему ты молчишь?

– Да так…

– Что-то случилось?

– Ничего… почти ничего…

– Ты где ее поставил?

Они спустились на улицу, она шла впереди, он плелся следом, точно осужденный на казнь. Увидев машину, Брижит остолбенела. «Это же пустяки, – лепетал Жан-Мишель, – замазать ничего не стоит». При других обстоятельствах инцидент, вероятно, не показался бы таким уж страшным, но с учетом общей напряженности в их отношениях Брижит восприняла это как символ. Она решилась доверить ему свой автомобиль, и вот результат – две царапины на крыле! Она взирала на них так, словно это были раны на ее собственном сердце. И внезапно почувствовала себя смертельно уставшей: нет, хватит с нее такой любви!

– Ну, всё! Я думаю, нам лучше расстаться.

– Что-о-о?! Ты же не собираешься бросить меня из-за какой-то царапины!

– Из-за двух царапин.

– Не важно. Из-за этого люди не расстаются.

– Я расстаюсь с тобой потому, что больше тебя не люблю.

– А если бы я поехал на поезде, мы все еще были бы вместе?

– …

Проведя накануне вечер с Матильдой, Руш убедился в том, что любит Брижит; увы, теперь было уже поздно. У нее накопилось слишком много обид на него. И сейчас наступили последние часы их романа. Жан-Мишель еще цеплялся за иллюзию, что все образуется, но взгляд Брижит не оставлял никаких сомнений: мольбы бесполезны, приговор обжалованию не подлежит, все кончено. Руш ощутил жгучую боль в груди, и это его удивило. Он и не подозревал, что его сердце, иссохшее от жизненных тягот, еще способно кровоточить.

22

Выслушав рассказ Руша, Маруту подтвердил, что человеку и впрямь трудно смириться с такой причиной для разрыва. Однако журналист сам же начал оправдывать Брижит, вспоминая, что она буквально спасла ему жизнь в тот момент, когда он был на краю гибели. И потому не имеет права сердиться на нее. После этого заявления они выпили еще по бокалу виски и завели речь о Пике.

– Итак, вы провели расследование этой истории? – спросил Маруту.

– Да.

– И вы думаете, что автор этой книги не он?

– Я не думаю, а знаю! – подтвердил Руш, понизив голос, словно раскрыл государственный заговор, угрожающий гибелью мировому геополитическому порядку.

Праздничная атмосфера вечера производила обратный эффект на обоих мужчин, бессильно обмякших в своих креслах: чем больше веселились гости, тем печальнее выглядели они сами. Бывают такие моменты, когда радость окружающих только усугубляет ваше уныние. Проходившая мимо женщина бросила им:

– Вы мне напоминаете Вуди Аллена и Мартина Ландау в финале «Преступлений и проступков»!

– Благодарствуйте! – ответил Руш, не зная, стоит ли расценивать ее слова как комплимент. Он совершенно не помнил этот фильм. А Маруту был уверен, что не смотрел его; ему всегда больше нравилось читать, а не ходить в кино. Но разве это еще важно – что ему нравилось, а что нет? Теперь все книги, которые он читал, любил, продвигал, свелись к нагромождению бессмысленных слов, и от красоты мира на его долю уже ничего не осталось. Да и сама жизнь вдруг обернулась в его глазах каким-то нелепым фарсом.

– Пойду-ка я принесу нам еще виски, – сказал Руш.