Тайна аптекаря и его кота

И потому выхватил я совсем другое — кусок плотной и влажной ткани с длинными завязками. Быстро нацепил на лицо, прикрыв ладонью глаза — всё это заняло мгновение, даром, что ли, упражнялся столько. И тут же бросил в потолок мешочек из тончайшей бумаги. В мешочке же — истолчённая в порошок кора мозголомника в смеси с едким перцем и мельчайшими семенами извергун-травы. Лопнул мешочек, и поплыл по воздуху терпкий запах.

То есть это он мне, сквозь мокрую тряпку, казался терпким, им же, защиты лишённым, так шибануло, что вопили они как поросята под ножом мясника. Сразу у них намерения изменились — только что рвались в кабинет, теперь же опустились на карачки и принялись раскачиваться, не переставая орать. Убойная смесь. Мало того, что глаза от неё слезятся, так ещё и мозги плывут, страшные видения начинаются, и теряет человек себя, путает, где земля, где небо, а где его собственная голова.

Действует не слишком долго, но мне долго и не надо. Оставил я их, страдальцев, ползать по полу в прихожей, и ворвался в кабинет, плотно дверь затворив. А там как раз господин Алаглани за столом сидел, а напротив расположился горшечник Изиугири и говорил с этакой ленцой:

— Надеюсь, господин аптекарь, у вас хватит здравого смысла не сопротивляться? Дом окружён. Поэтому сейчас вас выведут и посадят в карету. Не советую звать слуг на помощь. Пожалейте мальцов.

Ну, не стал я второй мешочек смеси тратить, а поступил проще. Взял табурет, возле дивана стоящий, и молча приложил горшечника по затылку. Я, конечно не медведь и даже не Волосатик, силы в руках моих ровно столько же, сколько в пятнадцать лет бывает, но если знать, как и куда бить… Обмяк мастер Изиугири, шлёпнулся на ковёр.

Я же, не теряя времени, крикнул господину:

— Некогда собираться! Их тут куча!

И, прыгнув к окну, распахнул решётку — замочек я ещё несколько дней как отпер. Потом открыл створки и велел господину:

— Там канат привязан. За мной, и в ход!

Сел на подоконник, ухватился за канат, и тут же оказался внизу. Окна кабинета в сад выходили.

Времени было всего-ничего. Ладно, эти «больные» в прихожей сейчас ползают на коленках и видений страшатся, но ведь те, что ждут за забором, скоро поймут, что случилась заминка, и ринутся сюда.

Но господин Алаглани меня порадовал. Не стал он суетиться, хвататься за ценности, за вещи, а послушно скользнул по канату вслед за мной. И мы побежали.

Разумеется, в сарай-травохранилище. Подземный ход в аптекарском доме хитро был устроен. Туда и из самого дома можно было попасть, из подвала, и из травохранилища, и ещё из дальнего сарая, где хранились у нас всякие огородные вещи — лопаты, грабли, мотыги, вилы.

Через дом идти не стоило, потому что как знать — может, помимо тех, в прихожей, ещё какие-нибудь страждущие в нём шарятся. А травохранилище было ближе всего.

И помчались мы по саду, словно злые собаки за нами гнались. Наши же псы, Покусай и Погрызай, не подавали голоса, и подумалось мне, что, может, приглядские их на всякий случай стрельнули. Жалко сделалось, да не время для жалости.

В травохранилище отодвинул я стоявшие в дальнем углу ящики, и обнаружилась под ними медная крышка люка. Попробовал я поднять — но едва лишь на палец поднял, слишком тяжела оказалась.

— Пусти, — отодвинул меня господин и, поднатужившись, откинул крышку. За ней открылся чёрный холодный провал, откуда пахнуло мокрой землёй и какими-то червяками.

Я прыгнул первым, и, падая, испугался, не переломаю ли ноги? Но тут оказалось не слишком высоко, не более двух моих ростов. Так что шмякнулся я на земляной пол и проворно откатился в сторонку. Вовремя: сверху обрушился господин. Ему, кстати, хватило ума закрыть за собой люк. Понятно, всё равно обнаружат, но вовсе не сразу. Сперва дом будут обшаривать.

Меж тем господин защёлкал кресалом, и вскоре в его руках затеплилась свеча.

— Я смотрю, хорошо вы тут всё обустроили, господин мой, — улыбнулся я. — Свечи где надо сложили, огниво. Чуяли, что когда-нибудь бежать придётся?

— Не чуял, а предполагал такую возможность, — наставительно сказал господин. — Причём даже не по той причине, о которой ты думаешь. Сам посуди — в наши дни ремесло лекаря, пользующего, в том числе, и новых вельмож, весьма опасно. Кто-то кого-то отравит, к примеру, а свалят на меня. Или настоятельно попросят ускорить чью-то кончину. Между прочим, может быть, и вот это сегодняшнее вторжение объясняется чем-то подобным.

— Давайте будем думать и гадать после, — предложил я. — Сейчас надо уходить побыстрее, пока ворота городские не закрылись. Ладно бы ход ваш вёл за стену, так ведь всего лишь в овраг выходит.

— Можно подумать, нам есть куда идти за городской стеной, — хмыкнул он.

— Есть, гоподин мой, — обнадёжил я. — Но об этом потом. Сейчас давайте-ка поскорее.