Тайна багрового камня

Женщина в синем промолчала — видимо, эта информация соответствовала действительности. А может, поняла, что Нюша ей не по зубам и лучше не подливать масла в огонь.

— Ужас какой! — пробормотала Марья Гавриловна.

— Вот и я говорю — ужас! Верные ваши слова! А нашел ее Виктор, который возле почты живет… он утром свою собачку выгуливал, ту, маленькую…

— Да какая это собачка! — поморщилась Марья Гавриловна. — Это не собачка, а мелкая неприятность!

— Да, это вы точно говорите! Так вот, эта мелкая неприятность отбежала в кусты, залаяла и прибежала обратно, а в зубах у нее… — Нюша трагически понизила голос, — а в зубах у нее рука человеческая!

— Да ты что? Это надо же — рука! Я бы, наверное, от такого чувств лишилась!

— Вот и Виктор тоже чувств лишился, а он мужчина крупный, здоровый, не вам чета. А потом в чувства пришел и немедленно полицию вызвал…

В это время автобус выехал на шоссе и остановился.

Женщина в синей куртке вышла, автобус поехал дальше. Я перестала слушать болтовню теток, стараясь не пропустить второй поворот, но автобус остановился прямо перед торговым центром.

Прежде всего я нашла салон красоты.

Надо сказать, центр был такой большой, что салонов было несколько, и в одном мастер согласилась принять меня без записи, только нужно было подождать около часа.

За это время я переделала множество дел. Прежде всего я плотно позавтракала и напилась кофе в очень приличном сетевом кафе. Затем я осторожно прогулялась по магазинам и купила кое-что из белья и пижаму, а также теплые тапочки. Все это я положила в непрозрачный пакет и отправилась в парикмахерскую.

Увидев мои рыжие лохмы, мастер только головой покачала и сказала, что это преступление — закрашивать такой чудесный цвет волос. Но желание клиента, само собой, закон, так что она советует перекраситься в радикальный черный, любой другой оттенок такой ярко-рыжий цвет просто не возьмет.

Так что я долго сидела под краской, потом меня мыли и чуть подстригли. Потом та же мастер накрасила мне брови черным, и когда я посмотрела на себя в зеркало, то пришла в ужас. Да меня не то что бандиты, меня собственная собака не узнает! Но что сделано — то сделано. Так теперь и буду жить.

Расплатившись, я выбросила осточертевший берет и отправилась в магазины всерьез. Купила еще одну пару джинсов и свитер потеплее — впереди ноябрь, а он зимний месяц. Прихватила еще пару перчаток и теплый шарф. Все эти вещи я покупала в разных магазинах, чтобы меня не запомнили продавщицы, — так, на всякий случай.

Потом зашла в супермаркет, что был на первом этаже, и накупила там кучу продуктов. В конце концов, должна же я отплатить своему хозяину за гостеприимство, но есть лапшу быстрого приготовления я категорически не согласна. Кстати, прихватила еще пакет самого лучшего сухого корма для Оськи.

И уже перед самым выходом был маленький магазинчик, где торговали чемоданами и дорожными сумками. Я выбрала один чемодан среднего размера на колесиках и сложила туда все покупки. Пускай в поселке думают, что я за вещами ездила.

После всех праведных трудов я решила напоследок выпить еще кофе, так сказать, впрок.

Не помню, говорила я или нет, что без кофе жить не могу, а у хозяина моего Василия в доме не то что кофеварки, кофейника старого и то нет. Кафе выбрала я другое, там не подавали никакой еды, просто в маленьком помещении на три столика парень с хвостом колдовал над кофеваркой, и музыка играла.

Только тем, что я здорово расслабилась от кофе и приятной музыки, можно объяснить мой дальнейший идиотский поступок. Я решила позвонить Элке, чтобы узнать новости. Город у нас небольшой, так что Элка все разузнала небось за два дня.

Я набрала ее номер, но сначала никто не ответил, а потом телефон был выключен. На совещании она, что ли? Или с клиентом работает? Я подождала минут десять, позволив парню уговорить меня на еще одну чашку кофе, и снова позвонила. Эффект был тот же.

Что-то не понравилось мне в этой ситуации, вот не понравилось — и все. Но вместо того, чтобы расплатиться и поскорее уйти, я попросила у парня его телефон. Он разрешил и денег дополнительных не взял. А я позвонила Алене, что сидит у них в банке на коммутаторе, и чужим низким голосом попросила позвать Элеонору Михайловну.

— А ее сегодня нету, — ответила Алена каким-то странным тоном, — она на больничном.

Тут у меня хватило ума не ахать, не охать, не задавать вопросов, а сразу же разъединиться.

Я подумала немного и решилась позвонить Элке по домашнему телефону. Долго никто не брал трубку, так что я уже решила бросить это дело и уйти. Наконец ответил женский голос, не Элкин. Я проблеяла что-то от неожиданности.

— Ты, что ли, Лизавета? — спросили на том конце. — Не узнала меня, соседка я Эллочкина.

— Ой, здрассти, Бэлла Петровна! — пискнула я в испуге. Знаю я эту соседку, тетка строгая, никогда Элку так ласково не зазывала. — А что случилось?