Тайна бумажных бабочек

— Ты собираешься отбить у меня девушку? — герцог с живейшим интересом посмотрел на племянника, который до сих пор как-то не проявлял желания обзавестись официальными отношениями, — но это не по-родственному как-то, не находишь?

— Так всё-таки у тебя? — уточнил Уильям, — не у Филиппа?

— Мне кажется, у Филиппа нет шансов, — честно сообщил герцог, которого эта ситуация одновременно и злила, и забавляла.

— Почему ты так считаешь? — спокойно возразил Уильям, — у Филиппа есть одно очень серьёзное преимущество перед тобой и передо мной…

— Да? — скептически выгнул бровь Себастьян, — какое же? Возраст?

— Он будущий король. Согласись, это очень весомый аргумент.

— Не поспоришь, — согласился герцог, — но, насколько я узнал Лори, ей корона не нужна. Она мечтает стать сыщиком.

— Насколько ты узнал Лори… — задумчиво повторил принц, — а насколько ты её узнал, дядя? Молчишь? Тогда всё по-прежнему. В деле со шкатулками я, естественно, постараюсь помочь — мне самому интересно. А насчёт Глории… Я тебя проинформировал, а дальше — дальше каждый сам за себя.

— Каждый сам за себя… — задумчиво повторил ошеломлённый герцог, постепенно понимая, что ему только что, вот прямо сейчас, бросили вызов. И кто? Книжник Уильям, три года назад решивший полностью посвятить себя некромантии и, так сказать, «удалившийся от мира». И этот самый «удалившийся» несколько минут назад, совершенно не смущаясь, заявил, что собирается отбить у него Глорию. И как прикажете это понимать? И, что гораздо важнее, как на это реагировать?

Глядя в спишу бодро покидающему галерею старшему принцу, Себастьян вдруг совершенно по-мальчишески ухмыльнулся и проговорил, ни к кому не обращаясь:

— Говоришь, я её не узнал как следует…Что же, справедливый упрёк, следовательно, будем навёрстывать упущенное. Это может оказаться…по крайней мере забавным.

И, насвистывая какой-то совершенно легкомысленный мотивчик, герцог отправился к танцующим, чтобы поскорее разделаться с обязательным танцем с Марион и погрузиться в новую заманчивую интригу. Дела делами, но и о себе забывать не стоит. Он и так столько лет думал только о работе.

Заметив свободного лакея, Себастьян подозвал его и коротко отдал несколько распоряжений, поглядывая в сторону Глории, танцующей с очередным кавалером и даже не подозревающей о заговоре двух великовозрастных мальчишек. Лакей поклонился и умчался куда-то, видимо, выполнять поручение королевского кузена.

Герцог подошёл к королевской чете, перекинулся парой ни к чему не обязывающих фраз с королём Чарльзом, порадовался внезапному визиту Уильяма и, набравшись мужества, пригласил королеву на танец. Марион благосклонно кивнула и подала Себастьяну руку, которая слегка дрогнула, стоило герцогу дотронуться до неё.

Зазвучала музыка, и герцог, едва касаясь талии королевы, повёл её в неторопливом танце. Он очень рассчитывал на то, что Марион сделает вид, что между ними ничего не было, но, увы, ошибся. Видимо, королева слишком долго ждала этого разговора, чтобы промолчать и не использовать единственную возможность объясниться.

— Ты сердишься на меня? — негромко проговорила она, стараясь поймать его взгляд, но герцог упорно отводил глаза и смотрел на кого угодно, но не королеву.

— За что? — достаточно прохладно осведомился он, всё ещё надеясь, что Марион не станет выяснять отношения прямо сейчас, на балу, — разве ты чем-то обидела меня?

— У меня не было другого выхода, — воскликнула Марион, но опомнилась и тут же заговорила на тон тише, — ты не замечал меня, Себастьян…

— Марион, послушай сама себя, что ты говоришь, — шепнул герцог, улыбаясь всем и никому конкретно, — ты супруга моего брата и короля, ты королева, демоны тебя побери!

— Разве поэтому я не имею права на чувства? — жалобно проговорила королева, и в её глазах блеснули слёзы, — я всегда любила тебя, Себастьян. Просто ты никогда не обращал на меня внимания.

— Боги, какая глупость, Марион, — раздражённо ответил герцог, — мы знакомы двадцать пять лет, всегда всё было спокойно, вы с Чарльзом прекрасно жили душа в душу, и вот ты вдруг почему-то решила, что любишь меня?

— Я скрывала свои чувства, — упрямо шепнула королева, — потому что знала, что они безответны…

— И четверть века всё было нормально, а теперь тебя вдруг переклинило? — Себастьян разозлился и почти перестал сдерживаться, — тебе самой не смешно себя слушать?

— Смешно? — Марион вздрогнула, как от удара, внимательно посмотрела на герцога и, помолчав, сказала, — да, наверное, ты прав, и я выгляжу просто смешно. Прости меня, Себастьян, я вела себя непозволительно и приношу тебе свои самые искренние извинения. Поверь мне, это никогда больше не повторится. Мы же можем остаться друзьями, как раньше, правда?