Тайна Черного дома

Сейчас у него была возможность воспользоваться той расщелиной, по которой два с лишним часа назад взбиралась Ита. Буков успел отдышаться, прийти в себя, когда внизу, у огромной скалы появились его враги. Он замер за тем же кустом, за которым Никифоров поджидал Иту. Видимость была прекрасной.

— Ну и где это все?.. — спросил Никифоров с недоверием, но почему-то волнуясь.

— Сейчас! — ответил Лука раздраженно, потому что недоверие его обезоруживало. — Я и гак пытаюсь учуять изо всех сил… нюхаю!

— Нюхаешь?..

— Не важно. Ищу, в общем. И, кажется, нашел! Рой вот здесь…

Никифоров достал длинный и плоский охотничий нож.

— Ладно. Как говорится, с Богом!

Нож Никифорова вонзился в землю.

— Подожди-ка, Петрович. Свяжи сперва меня…

— Ты что?..

— Свяжи, тебе говорят. Пошли куда-нибудь отойдем… вон за камень.

— Да зачем это все, Лукаш?

— Не в себе я сейчас, пойми… на все способен. Потом когда-нибудь объясню. А сейчас — давай…

— Чем же я тебя свяжу, елы-палы!

— Хотя бы нашими ремнями. И уши заткни…

— Да что такое, в конце концов?.. — Никифоров глядел уже на Луку с подозрением.

— Спокойно. Я не сумасшедший. Читал, как Одиссей мимо сирен проплывал?

— Что-то такое помню…

— Короче, твоя задача меня не слышать! Лука вынул из кармана какие-то листки и стал их усиленно жевать.

— А теперь ты что делаешь?

— Жую туалетную бумагу. Я одно время нервный был. Жеваная туалетная бумага — лучшее средство для звукоизоляции. Вяжи меня! Нет, сперва давай свои уши! — Дальше Лука заорал что есть мочи: — Отвернись! — И выключил свой приборчик. — Все, иди…

Лука лег, ожидая приступа. Никифоров, для которого весь мир стал тише подводного царства, пожал плечами и пошел туда, где был воткнут в землю его нож.

Буков с огромным удивлением наблюдал за всем происходящим.

Через минуту-другую Лука застонал. Черная меланхолия окутывала его мгновенно. Он вспоминал все самое ужасное, что совершил когда-либо. Он думал о Соне, которую предал, он думал о том, сколько времени не был на кладбище у родителей. Он едва ли не рвал на себе волосы и начал помышлять докатиться до пропасти или хотя бы дотянуться до камня, чтобы размозжить себе голову. Он катался по земле и выл…

Изумление Букова сменилось почти ужасом. Кто же такой этот Никифоров, если он так мучает людей? И он начал жалеть, что не пошел за ними. Пожалуй, у него сейчас действительно был шанс.

А Никифоров усердно рыл, не видя и не слыша никого вокруг. Несколько раз, правда, у него возникала мысль сходить за камень, посмотреть на Луку, но он не мог оторваться от работы. Неожиданно для самого себя его охватил азарт. Что же здесь все-таки окажется?!

Волнение не миновало и Букова. Он больше не обращал внимания на конвульсии Луки и думал лишь о том, чтобы не появился кто-нибудь чужой и не помешал Никифорову. Он почему-то был уверен, что лейтенант докапывается до чего-то стоящего. И он, Буков, должен выцарапать у него это во что бы то ни стало. Если, конечно, это стоит того!

Лука дернулся еще несколько раз, приподнялся и рухнул на землю. Успокоение тоже пришло к нему мгновенно, перейдя в благодатный сон отпущения грехов.

Никифорову пришлось поработать, что называется, от души. За первые полчаса (пока Луку одолевала дурнота) ему удалось пройти первые полметра. Он продолжал, не останавливаясь ни на секунду. Пот с него лил обильно, как дождь, кровоточили разбитые о камни суставы пальцев. Известковая порода, камни то и дело попадались на пути к… К чему, он пока еще не знал. Он что-то чувствовал и в то же время не знал, что это, не знал, что с ним происходит, он был на взводе. Но как избежать этого, когда живешь постоянно на нервах, когда у тебя на глазах женщина летит в пропасть, когда тебе затыкают уши жеваной бумагой, чтобы ты не слышал каких-то сирен?

Наконец нож звякнул о железную оцинкованную коробку. Никифоров выволок ее на свободу. В сухой крымской земле она сохранилась идеально. По его разумению, это была коробка, в которой держали патроны для станковых пулеметов. Но не для современных, старых, времен, может быть, еще первой мировой…

Крышка была припаяна к корпусу коробки не сплошняком, а лишь в нескольких местах — точками. Работы ему было на несколько минут, но он решил подождать Луку.

Поставив коробку прямо перед Лукой, Никифоров вытер пот с лица и стал снимать со своего подопечного ремни. «Эх, водички бы сейчас!» — размечтался было он. Но в горах Кара-Дага проще клад найти, чем воду. И он пошел зарывать яму, чтобы все было, как говорится, шито-крыто. Единственное, что позволил себе лейтенант, это встряхнуть коробку, оставляя ее возле Луки. Внутри что-то обнадеживающе звякнуло…