Тайна Черной пирамиды

Следующим утром Владимир проснулся рано. Вчера после того, как он вернулся из фамильного склепа, Мартин был уже чертовски пьян и клевал носом. Волков пропустил с ним пару бокалов вина, а потом когда понял, что наставник уже практически отключается от выпитого, покинул его и тоже отправился спать. Продолжил ли Мартин пить в одиночестве, этого Владимир не знал, хотя и догадывался, что испанец не успокоится, пока бутылка не покажет дно.

Волков встал со своей пуховой перины и, натянув шелковый халат, отправился вниз. В коридоре он встретил Авдотью.

— Доброе утро, барин.

— Доброе, — кивнул Владимир. — Где наш гость?

— Где же ему быть-то ироду этому?! В гостиной дрыхнет. Прикажете разбудить? Только сама я этого делать не буду, а то не дай бог, зарубит он меня своею шпагой.

— Нет, не стоит. Пусть спит. Лучше прикажи подать мне завтрак. И пусть его принесут в отцовский кабинет, я буду там.

— Как скажите, барин, — кивнула Авдотья и удалилась.

А Владимир отправился в кабинет. По пути он заглянул в гостиную. Испанец, не раздеваясь, спал на диване в обнимку с бутылкой и громко храпел. Волков лишь покачал головой и пошел дальше.

В кабинете отца оказалось все по старому: такие же темно-зеленые обои, как и раньше, такая же мебель красного дерева с множеством шкафчиков и полок, на которых стояли сотни книг. Над письменным столом, как и прежде, висел портрет государя, но не нынешнего Николая I, а Александра I, императора, под знаменем которого Михаил Андреевич сражался против наполеоновских войск. Неподалеку висел и портрет Кутузова, спасителя отечества, как его называли. Старый седой генерал прищурил единственный глаз и с гордостью смотрел на Владимира. Ну, куда большую ценность для молодого дворянина представлял третий портрет, где были изображены хозяева дома: мать в белоснежном платье, сидящая в кресле, отец в строгом военном мундире, стоявший немного позади и положивший руку на плечо супруге, и он, юный Владимир, отроду семи лет, в беленькой рубашке и с длинными черными, вечно растрепанными волосами.

Волков улыбнулся и опустился в кресло, стоящее напротив большого письменного стола. Затем он открыл нижний шкафчик, где у отца хранились все бумаги, и принялся их изучать.

Через какое-то время в дверь тихо постучали.

— Войдите, — произнес Владимир, не отрываясь от бумаг.

Дверь отворилась, и в комнату вошли Авдотья с большим подносом и Митяй Пафнутич.

— Ваш завтрак, барин, — сказала Авдотья.

— Утро доброе, барин, — поклонился Митяй.

— Доброе, — сухо произнес Волков. — Кстати, это хорошо, что ты зашел ко мне. Сейчас поможешь разобраться в отцовских бумагах, заодно и про то, что в поместье делается, потолкуем.

— Слушаюсь, барин, — отчеканил управляющий.

Авдотья поставила перед Владимиром поднос со свежими горячими булочками, крепким чаем, маслом и клубничным вареньем в пиале. Увидев все это Волков улыбнулся.

— Как же я люблю твою стряпню, Авдотья, — любезно произнес молодой барин. — И как же я изголодался по ней в Париже. Никакая французская выпечка не сравнится с твоими сдобными булочками.

— Шутить изволите, барин, — смущенно заулыбалась Авдотья.

— Ничуть, — сказал Владимир и, взяв горячую булочку, принялся намазывать на нее масло, а затем и варенье, после чего с наслаждением откусил кусочек, и мечтательно закатив глаза, произнес: — Лепота!

— Кушайте, кушайте, барин, — сказала Авдотья, польщенная такой похвалой. — Вон как на чужой земле исхудали-то. Но это ничего, мы тут вас откормим. Хотите порося вечером зарежем и приготовим? Молочненького, вкусненького!

— Порося говоришь?! А почему бы и нет. Можно и порося. Ну, хорошо, ступай, к вечеру видно будет.

Авдотья поклонилась и ушла, а Владимир, продолжая завтракать, начал разговор с управляющим. Митяй Пафнутич, расплываясь на комплименты и любезности, принялся рассказывать барину о делах хозяйских; о доходах и расходах; о том, как работают крепостные мужички, сколько урожаю собирают, и куда этот урожай идет; о том, что иногда крепостные и шалить изволят, но благодаря ему Митяю Пафнутичу строгому, но справедливому руководителю, которому покойный барин поручил все дела, и честь знают, и потому, чаще всего ведут себя смирно. Потом Митяй еще долго показывал Владимиру какие-то циферки, плюсики и минусики в учетной книге, ссылаясь, что под его руководством доход, который приносит поместье, в последние годы вырос, в чем только его, как управляющего, заслуга. И вообще, чтобы Митяй не говорил, все у него выходило хорошо и преотлично. От этой долгой и нудной болтовни у Владимира даже разболелась голова, и ему захотелось на воздух, поэтому барин резко захлопнул доходную книгу и произнес:

— Так, надоел ты мне! С этим закончим потом. А пока слушай, найди работников среди крепостных и распорядись, чтобы фасад в поместье подновили, подкрасили там, где надо, да и крышу подлатали. Понял?

— Понял, как не понять, — кивнул управляющий.

— Хорошо. А пока распорядись, чтобы мне коня приготовили и ружье. Хочу воздухом подышать, проехаться по окрестностям, может, и дичь какую подстрелю.