Тайна черных дайверов

— Товарищ капитан! — официальным тоном обратилась Инна к Илье. — Меня в дежурку вызывают, присмотрите, пожалуйста, за этим шутником, пока я не вернусь, — кивнула она в сторону задержанного.

— Товарищ следователь, я требую немедленно вызвать моего адвоката! — возопил тот.

Инна, смерив бандита уничижительным взглядом, встала из-за стола и, поправив кобуру с табельным пистолетом, вышла из кабинета. Илья восхищенно посмотрел ей вслед: сегодня лейтенант милиции Хариенко дежурила по городу в составе городской следственно-оперативной группы, и милицейская форма ей шла необыкновенно.

Карякин попытался было выскользнуть из кабинета за следователем, но Ладогин гаркнул: «Сидеть!» — и он мгновенно подчинился.

— Ты чего это наглеешь, Карякин, совсем, что ли, страх потерял? — спросил Илья.

— Я просто свои права знаю, — вскинулся Карякин. — Мой адвокат на ваш ментовский беспредел такую жалобу в прокуратуру накатает, что, в натуре, капитан, никогда ты не будешь майором!

Подобного хамства Ладогин стерпеть уже не мог и отпустил бандиту такой увесистый подзатыльник, что у того искры из глаз посыпались.

— Урок первый, Карякин, никогда не тыкай и не груби старшим, — поучительно сказал Илья, пригнув бандита к столу. — Ну что, перейдем ко второму уроку или тебе достаточно и первого? — спросил он, сжав бычью шею задержанного так, что она мгновенно начала синеть.

— Достаточно, я все понял! — прохрипел Карякин.

— Смотри, какой ты сразу понятливый стал! — чуть ослабив захват, похвалил Ладогин. — Сейчас вернется следователь — извинишься перед ней, и впредь советую вести себя с дамами повежливей. Я понятно излагаю, Карякин? Не слышу!

— Куда уж понятней… — недовольно буркнул тот.

— Вот и замечательно. Консультацию на этом будем считать оконченной, — убрав руку с шеи бандита, сказал Илья. — Жалоб и претензий к милиции, насколько я понял, у тебя уже нет. Или все-таки есть?

— Что вы, нет конечно! — поспешил заверить его Карякин.

— Ну, на нет, как говорится, и суда нет. Вот тебе ручка, бумага — пиши большими буквами слово: «Расписка». Написал — молодец! — похвалил Ладогин. — Теперь продолжаешь с красной строки: «Я такой-то, имя, отчество — полностью; каких-либо претензий к сотрудникам милиции не имею, — продиктовал он. — Меры физического воздействия ко мне не применялись». Успеваешь?

— Угу, — старательно выводя букву за буквой, промычал Карякин, искоса поглядывая на Ладогина. Компенсации ему уже не хотелось, а было лишь одно желание — побыстрее унести ноги.

Когда «диктант» подошел к концу и Карякин поставил под распиской корявую подпись, в кабинет стремительно вошла Инна. Бегло просмотрев каракули Карякина, она удовлетворенно кивнула и сказала, что больше не задерживает его. Выставив бандита за дверь, она поблагодарила Илью за содействие и извинилась за то, что не может предложить ему чай, поскольку ей нужно срочно ехать на вызов.

— Что за вызов? — поинтересовался он.

— Да так, ерунда, очередной телефонный террорист заминировал железнодорожный вокзал, — сказала она, укладывая в папку необходимые бланки.

Расставшись с Инной, он вернулся к себе в кабинет, но мысли его были далеки от службы. Двадцать четыре часа в сутки он думал об Инне и только о ней. Он был настолько очарован этой незаурядной молодой женщиной, что она стала для него восхитительным наваждением. По сто раз прокручивая в памяти каждое произнесенное ею слово, он пытался найти в них какой-то потаенный смысл, не решаясь напрямую спросить, как она к нему относится. Ответ на свой вопрос он мог прочесть в ее ясных, как небо при безоблачной погоде, глазах. У нее был необычайно красивый разрез глаз, и он безнадежно утонул в них в первый же день их знакомства. Такого с ним не случалось, даже когда он встретил Настю. По сравнению с ней Инна выглядела провинциалкой, но, чтобы безумно влюбиться в нее, Илье хватило сияния ее прекрасных сине-голубых глаз. Ее обрамленное белокурыми локонами лицо он находил очень милым, а улыбку — обворожительной. Когда его взгляд невольно задерживался на ее великолепных ножках, у него перехватывало дыхание, но в любовники он к ней не набивался. Быть любовником — значит делить Инну с ее законным мужем. Илья же хотел, чтобы Инна безраздельно принадлежала ему. Если бы он был уверен в том, что она счастлива в браке, он не посмел бы мешать ее счастью, так что в благородстве Ладогина Инна не ошиблась, но она сама зачем-то однажды призналась ему, что семейная жизнь у нее не заладилась, и Илье стало ее искренне жаль. Более того, он почувствовал ответственность за ее судьбу. Она доверилась ему, как доверилась бы родному брату (если бы он у нее был), и Илья уже не мог предать ее. Он видел, что нужен ей. Правда, пока лишь как старший товарищ, на которого она могла положиться.