Тайна cредневековых текстов. Библиотека Дон Кихота

Внешне мы делаем все для укрепления памяти, а на самом деле, передоверяя все Книге, мы эту память теряем и заменяем ее припоминанием. В нашей письменной цивилизации мы многое знаем понаслышке, мы лишь кажемся много знающими, оставаясь в большинстве невеждами, мы становимся мнимомудрыми вместо мудрых. Так считал Платон.

По идее книг не должно быть слишком много. Это необычайно вредно. Но письменная цивилизация подобна греческой богине Земли Гее: она призвана плодить и плодить чудовищ, плодить до бесконечности. И те книги, которые появляются из этого чрева позднее, забивают, затаптывают более древние фолианты, о которых уже почти все забыли. Это и есть механизм замены процесса памяти припоминанием.

Мы гибнем под тяжестью нависающей над нами Вселенской Библиотеки.

Мы, дети книжной цивилизации, даже мир воспринимаем не таким, какой он есть на самом деле, а через Книгу. А Она, эта Книга, нам уже давно неподвластна. Она все плодит и плодит новые тексты, совершенно не заботясь ни о нравственности, ни о судьбах людей и мира. Я больше того скажу, Гога, эти «офиты», чем больше я о них думаю, тем больше они начинают вызывать у меня симпатию.

Это почему же?

Бесспорно, их Книга в силу своей архаики наверняка ужасна. Но Она хотя бы древняя. Эта Книга в моем воображении подобна дракону, который взял да и пошевелился, лежа под огромной горой. А на вершине этой самой горы мы с вами и живем.

Главное, профессор, чтобы это шевеление, как вы говорите, не перешло в землетрясение. Я о том, что отсюда надо сматываться, и как можно быстрее. А вон и наш дворецкий.

Холеный лакей сообщил гостям, что стол накрыт и что они могут уже и отобедать. Естественно, о присутствии самой герцогини во время трапезы не могло быть и речи.

Только сейчас гости смогли почувствовать, насколько они голодны.

После трапезы дворецкий участливо поинтересовался о здоровье книголюбов из Москвы. Он даже сам предложил им вызвать такси, что поставило профессора и его ассистента в тупик: оказывается, никуда бежать и не надо. Все разрешилось само собой и необычайно мирно и просто при этом.

Дворецкий извинился даже за то, что на время гостей лишили их привычной одежды и личных вещей. Стараниями прислуги все было приведено в идеальное состояние и ждало теперь своих хозяев, будучи аккуратно разложенным на постели каждого.

Воронов и Грузинчик с нескрываемой радостью кинулись по своим комнатам. Там они моментально переоделись в свое и тут же почувствовали себя намного увереннее.

Такси подкатило прямо к воротам. Любезный дворецкий открыл перед ними дверцу. Шины зашелестели по гравию. Проехали весь путь в обратном направлении. Но вот и гостиница.

Из отчета дворецкого герцогине

Все идет по плану. Мы заручились необходимыми свидетелями. Гости покинули наш дом добровольно и с нескрываемой радостью. Об этом может засвидетельствовать сам шофер такси. А портье в отеле подтвердит, что гости благополучно вернулись к себе в гостиницу.

Думаю, наступило время позаботиться о возвращении наших мышек назад в клетку, пока они не улетели к себе домой.

Я заезжал в книгохранилище. Объект проявляет явное беспокойство. Такой момент упустить нельзя. Операцию следует ускорить.

Гранада. Гостиница

Воронов и Грузинчик расстались у дверей своих номеров. Они договорились постоянно держать связь друг с другом. Решили встретиться буквально через полчаса, чтобы совместно обсудить свои дальнейшие действия.

Но стоило Воронову лишь коснуться головой подушки, как он тут же впал в глубокий сон.

Профессору снилось, будто он идет вдоль берега, перебирая в руках золотую цепочку – звено за звеном. Он знал, что эта цепь связывает его с сокровенной тайной. И если удастся нащупать все звенья, тогда он обязательно узнает, в чем дело, и почувствует себя свободным и счастливым.

Но звенья цепочки лишь оставляли красные пятна на ладонях, и больше ничего.

Воронов проснулся так же неожиданно, как и заснул. Ветер гулял по просторному гостиничному номеру. Он явно проспал встречу с Грузинчиком. Уже наступили сумерки. Профессор спустил ноги с кровати и собрался уже включить свет. Но прежде чем ему удалось коснуться клавиши выключателя, он уловил странный звук. Будто кто-то сделал осторожный шаг по паркету. Всего лишь один-единственный шаг.

Сердце упало куда-то вниз. Воронов отнял руку от выключателя и весь превратился в слух. Но в ушах отдавался только звук учащенно бьющегося сердца. В номере явно кто-то был.

Страх сжал его в своих тисках, и у профессора перехватило дыхание. Теперь каждый вдох давался с трудом, причиняя при этом сильную боль в районе груди. Дверь в комнату, в которой спал Воронов, оказалась слегка приоткрытой. А может быть, это просто нервишки разыгрались, может, за приоткрытой дверью никто не прячется?