Тайна Дикой Розы

— А крыльев ты у него случайно не видела? — спросила Дульсина. Но, заметив восторженный взгляд сестры, саркастически добавила: — Кандида, ты, часом, не влюбилась в своего благодетеля?

Кандида неожиданно посерьезнела:

— Мне кажется, что да. Глупо, наверно, а?

Дульсина, никак не ожидавшая подобного ответа, лишилась дара речи. Она уставилась на сестру, пытаясь понять, не ослышалась ли она. Придя в себя, Дульсина пробормотала:

— Ты еще нездорова. Ты определенно нездорова.

— Когда он осматривал меня, — говорила Кандида, будто не слыша сестру, — я не просто стеснялась... Я скажу тебе правду: его прикосновения меня волновали.

— Так вот в чем дело, — заговорила Дульсина. — Он никого не допускал до тебя, а сам...

— Не смей! - крикнула Кандида.- Ты во всем видишь одну грязь! - Она всплеснула руками. На ее ложевых сгибах темнели точки уколов.

Дульсина вспомнила, при каких обстоятельствах она помогла доктору делать внутривенную инъекцию и прикусила язык. 

— Успокойся, Кандида, тебе нельзя волноваться, — уже мягче сказала она. —Ты благодарна ему за свое спасение, и именно чувство благодарности говорит в тебе. Не обманывай себя, сестренка!

— Мне хотелось, чтобы он поцеловал меня, - продолжала исповедоваться Кандида. Слова Дульсины вновь прошли мимо ее сознания.

— И он сделал это? — Насторожившись, Дульсина взяла сестру за руку.

— Если бы! — вздохнула Кандида. — Успокойся, ничего он такого не делал, лечил меня, и только.

— Ты уже практически поправилась, — заговорила Дульсина. — Мы будем часто выезжать из дома, и вся эта дурь уйдет из твоей головы. Ты просто засиделась в четырех стенах, где никого, кроме него, не видишь, вот тебе и почудилось невесть что.

Но Кандида упрямо покачала головой:

— Нет, Дульсина, мне кажется, что все это началось уже давно. Ты его совсем не знаешь. Тебе стоит кого-то невзлюбить, и ты делаешься как слепая, ничего не хочешь видеть. Доктор Рамирес для тебя и коротышка, и руки у него не те... Знаешь, когда у меня был жар и он прикасался руками к моему лбу, это было такое блаженство!

Слова сестры задели Дульсину. Это она-то слепая? Она ничего не видит? Доктор в самом деле невысок ростом. Разве можно его сравнить, например, с рослым Алехандро? Воспоминание об Алехандро обожгло ее. Студент позвонил ей на следующий день после происшествия в ресторане. В доме еще сохранялась тяжелая атмосфера тревоги, дурных предчувствий, страхов, и в этот момент раздался телефонный звонок.

Трубку взяла Дульсина. Она плохо помнила, что пытался ей нетвердым голосом сказать Алехандро, но свои собственные слова помнила прекрасно: «Извините, сеньор Кастаньос, меня нет дома и никогда больше не будет». «Да, — вздохнула Дульсина, — высокий рост еще ничего не значит. И холодные руки тоже, если ими надо попасть иглой в тонюсенькую вену. У него золотые руки, так, кажется, сказала Селия?

— ...а он говорил, что бояться не надо, — продолжала Кандида свою исповедь. — И действительно, было совсем не больно. Он все умеет, и так хорошо успокаивает. С ним мне было даже не страшно умереть.

«Умереть! Она и впрямь могла умереть, — подумала Дульсина.— И он спас Кандиду, этот коротышка». Она назвала его коротышкой по привычке, понимая, что это прозвище лучше забыть. Пускай он спас Кандиду, но ведь он всего лишь врач, при чем же здесь любовь?

— ...и тогда он посмотрел на меня так, словно я ему тоже небезразлична. Но потом отвернулся. Он такой стеснительный. Но я чувствую, что я ему небезразлична, поверь мне, Дульсина.

Дульсина встрепенулась. Как, этот коротышка позволил себе заинтересоваться сеньоритой Линарес? «Это уже слишком, милый эскулап», — подумала она. Впрочем, если бы он вздыхал по самой Дульсине, разумеется, без каких-либо надежд, тогда... нет, даже и тогда это было бы непозволительно.

— Успокойся, Кандида, ты уже не соображаешь, что говоришь. Не знаю, кто там из вас кому небезразличен, но лучше, если ты не будешь забивать себе голову глупостями. Ты Линарес, а кто он такой? Об этом ты подумала?

— Подумала, — со вздохом сказала Кандида. — По-моему, в этом мире не все справедливо.

— Не спорю, но мир таков, какой он есть. И не нам с тобой его переделывать, — сказала Дульсина и начала задвигать шторы на окне. — Тебе пора отдохнуть. Не забывай, не каждый рожден быть избранным, но если уж рожден, то должен быть достойным своего происхождения. Так угодно Всевышнему, сестренка.

С этими словами Дульсина, гордо подняв голову, удалилась из комнаты.

ГЛАВА 27

  

Когда доктор Рамирес вновь посетил дом Линаресов, он первым делом наведался к Кандиде и тщательно осмотрел ее. Доктор объявил, что она здорова и может выходить из дому. Затем он уединился с доном Леонардо в его просторном кабинете.

По звонку хозяина Селия сначала подала им кофе, через некоторое время джин с тоником, потом опять кофе, но уже с сэндвичами, и, наконец, апельсиновый сок. Как она ни старалась, ей не удалось узнать, о чем разговор. Она только сделала вывод, что разговор серьезный, так как лицо дона Леонардо было крайне озабоченным, а на лбу доктора Рамиреса обозначилась глубокая складка.