Тайна Дикой Розы

О переговорах в кабинете было доложено сестрам Линарес — Кандиде, которая с радостью выпорхнула из надоевшей спальни, и Дульсине, вернувшейся с прогулки по саду. Сестры, перебивая друг друга, забросали Селию вопросами, она добросовестно отвечала, но сведения были чересчур скудными, чтобы сделать выводы.

Кандиде пришла в голову шальная мысль, и щеки ее залились стыдливым румянцем. Что, если доктор Рамирес просит у отца ее руки? Нет, это было бы слишком хорошо. Во время сегодняшнего врачебного осмотра Рамирес был, как никогда, деловит. Прослушивая сердце или измеряя давление, он боялся встретиться с ней глазами. Кандида пыталась завести с ним дружескую беседу, но словно натыкалась на неприступную стену. Он отвечал односложно, и временами девушке казалось, что он ее не слушает Кандида даже обиделась. А под конец он улыбнулся ей той открытой, белозубой улыбкой, от которой она теряла голову.

Когда это началось? Он улыбался ей чуть ли не с первого дня своего появления в доме, но когда эта улыбка стала сводить ее с ума? Кто знает. Нет, разумеется, ее предположение нелепо, ведь иначе Рамирес хотя бы намекнул ей. Дульсина права, надеяться не на что, все это глупости. Но ведь не зря говорят, что надежда умирает последней. Разговор еще не окончился, а значит, надежда жива. Кандида пыталась строить другие предположения, но все они казались несерьезными, мелкими, смешными.

«Он чего-то хочет от отца?— думала Дульсина. — Может быть, денег?» Такое объяснение удовлетворило бы ее, но оно было слишком маловероятным. Доктор гордец, он не станет одалживаться или просить о прибавке. Впрочем, о прибавке он мог бы попросить, но тогда разговор не был бы таким затяжным. А вдруг история в ресторане получила огласку? Дульсину бросило в жар.

— Пойду-ка посмотрю, не вышли ли они из кабинета. Что-то засиделись,— сказала Селия и направилась наверх.

«Нет, не может быть, — пыталась успокоить себя Дульсина. — Бенито вывел Кандиду аккуратно, шума не было. А что, если эта веселая компания распустила сплетни? С них станется. Что тогда?» — Дульсина чувствовала, что реальной опасности быть не должно, но паническая боязнь слухов, которые блуждают из гостиной в гостиную, мешала ей сосредоточиться. Встревоженная, она даже не услышала торопливых шагов Селии.

— Доктор Рамирес нас покидает, — невесело сообщила служанка.

— Так он не пообедает с нами? — удрученно спросила Кандида. Она поняла, что разговор с отцом был не о ней.

— Он уезжает в Европу. Приходил к дону Леонардо проститься. — Голос Селии дрогнул.

«Все кончено»,— подумала Кандида. Ей показалось, что земля уходит из-под ног.

— Сеньорита, вам плохо? — Селия подскочила к ней и помогла добраться до кресла. — Вы так побледнели! Я сбегаю за доктором.

— Нет, не надо! — вскрикнула Кандида. — Сейчас все пройдет, просто я слишком много времени провела в постели, — добавила она, стараясь говорить нормальным голосом. — Селия, проводи меня в спальню.

«Скорее, скорее в спальню, — думала Кандида. — Лечь, закрыться и плакать, плакать... Зачем он уезжает? Зачем?» Слезы хлынули из ее глаз прежде, чем она успела уединиться.

«Бог мой, значит, дело не в слухах,— облегченно вздохнула Дульсина. — Так значит, он уезжает. Но что с Кандидой? Ах да, она, бедняжка, влюблена. Вот и пусть уезжает. Эта глупышка скорее излечится от чепухи, которой она забила себе голову».

Доктор Рамирес согласился пообедать в доме Лина-ресов, сломленный настойчивостью дона Леонардо. Он надеялся быстро распроститься с семейством и поскорее уйти, чтобы никогда больше не появляться. Но прощание с хозяином неожиданно затянулось, а теперь еще и обед...

В те дни, когда он боролся за жизнь Кандиды, он не давал себе отчета в своих чувствах. Часы, проведенные у ее постели, когда он следил за каждым ее вздохом, за каждым движением ее нежного лица, за каждым ударом сердца, вымотали бы и двужильного. А доктор держался, чувствуя, что если с ней случится непоправимое, то ему незачем будет жить.

За время своей работы доктору Рамиресу довелось видеть немало смертей. Что поделаешь, такова доля врача, и не он первый, не он последний изо дня в день балансирует между жизнью и смертью тех, кто ему доверился.

Но с Кандидой все обстояло иначе. Когда доктор Рамирес оставил ее на попечение домашних, он с головой окунулся в работу в клинике, успевая навещать и своих пациентов в частных домах. Голова его была занята, руки тоже не знали покоя, но душа... Душа оставалась рядом с девушкой, такой нежной, беззащитной и... любимой.

Зачем обманывать себя? Он врач и должен ставить диагноз беспристрастно. Роберто Рамирес сознавал, что полюбил, и полюбил впервые в жизни. Разумеется, он не был аскетом, но подобного не испытывал никогда.