Тайна Дикой Розы

— Я прошу об этом не говорить, мама, — твердо сказала она. — Я любила их обоих — и папу, и Педро Луиса. И это не я виновата в том, что их нет в живых. Я всегда хотела добра всем, кого любила.

— Любила! — донья Росаура воздела руки к небу. — Как ты могла любить этого мужлана! — лицо матери стало непроницаемым. — Я никогда не прощу тебе всего, что случилось.

— Какая ты жестокая, мама, — сказала Паулетта. — Ты же знаешь, как я переживаю смерть отца.

— Да уж не сильнее, чем смерть своего мужлана, — не удержавшись, крикнула донья Росаура и хлопнула дверью.

Паулетта осталась одна. Она тяжело вздохнула, села на прежнее место и снова раскрыла дневник.

Строки из дневника Паулетты Монтеро де ла Рива:

«Теперь даже сад стал другим. Мне кажется, он выглядел совсем не так в то время, когда мы с Педро Луисом переживали в нем счастливые минуты тайных свиданий. Теперь я не люблю туда ходить — каждое дерево напоминает мне о НЕМ и о том, что ЕГО уже нет со мной. Вот они, эти деревья, прямо перед моим окном».

Паулетта посмотрела на стену, где над кроватью висело подаренное когда-то родителями распятие. Тогда ей исполнилось пятнадцать.

Паулетту охватила тоска. Как ужасно осознавать, что все по-настоящему радостное осталось лишь в воспоминаниях.

«Ни это распятие, ни кольцо, которое мне в тот же день подарил Педро Луис, не уберегли меня от несчастий, - подумалось Паулетте. - А ведь я могла быть счастлива! Почему судьба так несправедлива ко мне?» Она на минуту задумалась, посмотрела в окно, а затем снова вернулась к своему дневнику.

«Сегодня мама опять обвиняла меня в смерти отца — писала она, — мама часто говорит мне это. Но я не заслужила таких упреков. Горе, постигшее мою семью, — это мое горе... Сегодня со мной нет уже ни папы, ни Педро Луиса, ни моей маленькой Розиты. А ведь все мы могли быть так счастливы».

Паулетта перебирала в памяти все события, которые привели к трагедии. Она вспомнила себя восемнадцатилетней. Тогда еще ничто не предвещало приближения роковых событий. Она начала по-настоящему любить Педро Луиса и была полностью во власти неведомых доселе чувств.

«Любовь» — как сладко произносить это слово, но как горько осознавать, насколько беззащитны иногда бывают люди перед ее роковой силой. Паулетте и Педро Луису было суждено испытать на себе всепоглощающее счастье любви и несправедливо жестоко расплатиться за то, что они так искренне и наивно поверили в доброту и человечность окружающего их мира...

Со дня смерти Марии прошло три года. Паулетте исполнилось восемнадцать, и она стала настоящей красавицей. Дон Карлос и донья Росаура были по-прежнему строги с дочерью, даже строже, чем раньше. Паулетта все так же не могла выходить на улицу одна, в школу она не ходила уже три года, а училась у приходивших домой преподавателей. Лишь у старой няни Эдувигес, приходящей прачки Томасы и шофера Педро Луиса находила она сочувствие и поддержку. Донья Росаура следила за каждым шагом дочери, не спуская с нее глаз, и по каждому малейшему поводу не забывала сделать ей выговор или назидательное замечание.

Никаких друзей за пределами дома у Паулетты уже не осталось, поэтому она особенно ценила те редкие часы, когда ей удавалось побыть наедине с Педро Луисом. И парень также искал встреч с Паулеттой. За эти годы он еще сильнее привязался к ней и в конце концов по-настоящему полюбил ее, хозяйскую дочь.

Изредка в дом Монтеро де ла Рива заходил брат доньи Росауры Мигель Вильярреаль, который по-прежнему никак не мог поправить свои финансовые дела. Некоторое время ему удавалось вытягивать деньги у Армандо, но когда тот, наконец, встал на ноги и перестал зависеть от дона Карл оса, Мигель перестал получать от него даже мелкие денежные подачки.

Мигель попытался поправить свои дела путем женитьбы. Ему не составило труда найти наследницу большого состояния, правда, довольно некрасивую. Эухения д'Аламеда, так звали девушку, была единственной дочерью влиятельного юриста, владельца большой адвокатской конторы. Мигель рассчитывал, что будущий тесть не только даст за дочерью солидное приданое, но также станет вызволять своего любимого зятя из переделок, в которые (Мигель это предчувствовал) он время от времени непременно будет попадать.