Тайна Дикой Розы

— Но ведь мама была богаче отца? — недоверчиво спросила Дульсина.

— Да, несколько богаче.

— Значит то, что она поделила между мной и Канди, намного больше того, что папа будет делить между нами и новыми детьми?

— Видишь ли, не все деньги, которые мама получила в приданое, она оставила тебе и Канди. Большая их часть перешла к вашему отцу.

— Почему?

— Это было оговорено в брачном контракте, — пояснила донья Исабель. — Кроме того, из своего личного капитала ваша мать тоже завещала ему определенную часть.

— Зачем это? — громко спросила Дульсина очень недовольным голосом. — Он и так много получил по брачному контракту.

—Не говори так, дитя мое, — попробовала урезонить ее донья Исабель. — Ваш отец не растратил их, а пустил в дело. Они были вложены в фирму, которой владеет Леонардо, и, надо признать, благодаря его деловой сметке приданое Луисы было значительно приумножено. Так что твои опасения остаться бедной девушкой безосновательны, Дульсина.

— Ну а если новых детей будет много? — не сдавалась Дульсина. — Тогда никаких денег не хватит.

— Не будет у них много детей, — вмешалась Канди, — они уже старенькие.

— Ну хватит, — рассердилась донья Исабель, — не желаю слушать ваши глупости.

Тем не менее после этого разговора мысли Дульсины стали часто бродить вокруг предполагаемого наследства.

Когда отец с мачехой вернулись из свадебного путешествия, Дульсине пришлось-таки спрятать свой норов. Отец внимательно следил за тем, как проходил обряд взаимных приветствий, и Дульсина волей-неволей ответила на поцелуй мачехи.

«Ну вот и слава Богу», казалось, было написано на лице Аугусты.

Срок траура истек, девочки ожидали, что в доме будут появляться гости, что возобновится та праздничная жизнь, которую они вели, пока их мать не заболела.

Но неделя проходила за неделей, месяц за месяцем, а в доме жизнь шла тем же размеренным ходом. К ним никто не приезжал, да и отец с Аугустой почти все вечера проводили дома. Правда, несколько раз всей семьей ездили в театр, но сидели теперь не в ложе доньи Исабель, а ярусом выше, причем мачеха и в антрактах оставалась на месте, а девочки прогуливались по фойе с отцом.

Конечно, кто к нам будет ездить, если он женился на этой особе? Она даже в театре сидела, как мышь, никуда не высовывалась,— раздраженно говорила сестре Дульсина.

— Я думаю, дело в другом, — таинственно прошептала Канди. — Есть предположение, что донья Аугуста ждет ребенка.

— Уже?! Откуда ты это знаешь?

— Я ничего точно не знаю, — ответила Канди. — Это предположила Хуанита с кухни, когда разговаривала с Селией, а я услышала.

— Ну, это еще ничего не значит, — успокоилась Дульсина, — Служанки любят судачить на эту тему. Я думаю, что с новой папиной женой не особенно-то хотят знаться, в этом все дело.

К сожалению, Дульсина была очень недалека от истины. Но не ошибалась и Кандида.

Однажды, разбирая утреннюю почту, Леонардо распечатал один из конвертов и наткнулся на письмо такого содержания:

«Дон Леонардо!
Итак вы женились, при чем очень неудачно. Можно сказать, вы скомпромитировали себя с ног до головы. Дальше некуда.
Выражаю свои искрение соболезнования.
Доброжелатель».

Дон Леонардо с недоумением вертел в руках это письмо.

Его мало тронуло содержание послания, хотя это было первое анонимное письмо, полученное им по поводу его женитьбы. Но он никак не мог понять социальное положение отправителя. С одной стороны, орфографические ошибки и почерк говорили о том, что письмо написано разозленной прислугой. С другой стороны, обращение, подпись, все строки были расположены правильно, как мог бы написать только человек, знакомый с правилами переписки. Да и не сохранилось в памяти Леонардо никакого обиженного слуги или служанки — вот уже много лет в доме никого не увольняли.

Он хотел порвать и выкинуть письмо, но передумал, сунул его в карман и быстро пошел к жене. Он пришел вовремя. Она как раз возилась с конвертом, вскрывая его.

— Позволь мне, дорогая, — любезно сказал Леонардо, взял письмо у нее из рук, вскрыл конверт, но вместо того, чтобы вернуть его жене, отошел к окну, вынул письмо и прочел его.

«Донья Аугуста Санчес!

Боюсь, дорогуша, что вы так и не станете никогда настоящей сеньорой Линарес. Ваши манеры не позволят вам этого. Вы и в подметки не годитесь настоящей сеньоре Линарес какой она была.

С неуважением.

Ваш искрений недоброжелатель».

Леонардо быстро отправил это письмо вместе с конвертом в карман, как и первое, а в ответ на удивленный взгляд жены улыбнулся:

— Как я и предполагал, произошла ошибка. Счета из некоторых магазинов направили тебе.

На таком расстоянии Аугуста не могла видеть, что именно муж вынул из конверта, и решила, что он лучше знает, что надо делать.