Тайна двойного убийства

Вскоре у Ерхонского сельсовета Николаев познакомился с участковым Балуткиным, о котором наслышался за последние дни. Как-то так получилось, что в этом деле Балуткин всегда оказывался чуточку впереди всей опергруппы.

Участковый инспектор был невысоким и жилистым, совсем седым человеком. Темное лицо его с глубокими складками в уголках рта оживляли светлые умные глаза.

— Будем знакомы, — степенно сказал Балуткин.

— Иван Михалыч я, участковый.

Представился и Николаев.

— Тезки, значит, мы. Да вы меня зовите, как все, — Михалыч. Я сейчас вас с Яшей накормлю, столовых здесь нет, но сельсоветовская секретарша нам борщ сварила, а потом о деле поговорим. Что новенького? — все же не удержался он.

— Из нового я вам, Иван Михалыч, могу сообщить только, что Игошин в часть не прибыл. Просрочил двадцать один день, — сказал Николаев, направляясь следом за Балуткиным к большому дому.

Балуткин безнадежно махнул рукой:

— Да я уж понял, что так и будет. Опросил мать, сестер Игошиных, с людьми поговорил. Вам здесь работы много?

— спросил он.

— У Игошиных побывать нужно в доме. С понятыми.

— Будут понятые. А мы до утра должны к вертолетной площадке податься, это отсюда недалече — километров тридцать. Яша нас подбросит. Справлялся я — вертолет утром в Заранты будет на наше счастье. Есть там человек один — дед Сорока. Он нам должен помочь. Люди говорят, встречал он Андрея в тайге.

— Как встречал? Когда? — Николаев даже остановился.

— Идемте, Иван Александрович, — тронул Балуткин его за рукав. — Встречал, видимо, до убийства еще, а то бы насторожился, он у нас дед толковый. Да я вам еще о нем расскажу, он того стоит.

В чистом, просторном доме секретаря сельсовета они поужинали и, пригласив понятых, направились к дому Игошиных.

Виталий сидел хмурый, Татьяна сразу заплакала, ребятишки притихли.

— Мир сему дому, — поздоровался Балуткин. — Да не плачь ты, чего уж, — пожалел он Татьяну и обратился к Виталию: — Опять до тебя, парень, дело есть. Помогай.

Виталий молча указал на стулья, приглашая садиться.

Николаев видел, как тяжело переживала семья ожидание беды. Еще только ожидание, поскольку шли по деревне неопределенные слухи, но и они ранили больно.

Николаев достал бумагу, бланки, разъяснил Виталию цель обыска. Так же молча Виталий встал, принес несколько аккуратных подшивок газет, журналы. По просьбе Николаева Татьяна достала квитанции Союзпечати.

В семье были школьники, и выписывали им когда-то "Пионерскую правду”. В селе с литературой небогато, а в доме Виталия, видимо, читать любили. Журналы хранились, газеты подшиты аккуратно. Вот и подшивка "Пионерской правды”. Николаев стал листать подшивку, и Виталий заметил:

— Я там с разрешения дочки часть газет весной на патроны извел.

Точно. Нет в подшивке газет за конец апреля.

Все боеприпасы Виталий отдал Балуткину раньше, больше ничего не осталось. Главный результат — изъятая подшивка газеты "Пионерская правда" с отсутствующими апрельскими номерами.

Ночью добрались до вертолетной площадки, спать устроились на сеновале какого-то дома, куда постучал Балуткин. Хозяин вынес им подушки в цветастых наволочках, одеяло и тулуп — в Сибири и июльские ночи не так уж теплы.

Лежа на душистом свежем сене, Николаев с Балутки-ным разговорились.

— Думаю я, Иван Александрович, что геологи — Андреева работа, — начал Балуткин, — Татьяна с Виталием тоже боятся этого, хоть и не знают еще, что Андрей в часть не прибыл.

— Михалыч, я в военкомате был, — поддержал Николаев разговор. — Мне военком сказал, Игошину отпуск дали за то, что спас кого-то, много километров на себе тащил. Как же совместить это? Только что одного спасал, других — убил.