Тайна двухколесного экипажа

А потом они отправятся в Ирландию, в родовой замок Фицджеральдов, где он проведет ее под аркой с выбитыми в камне словами «CEAD MILLE FAILTHE»[20], и все воздадут хвалу прекрасной юной невесте. Зачем задумываться об этом преступлении или каком-либо ином? Нет! Он принял решение и не отступится от него. Вверенную ему тайну он позабудет и станет путешествовать по белу свету с Мадж и… ее отцом. Неожиданный холодок пробежал по его телу, когда он тихо повторил вслух последние слова: «Ее отцом».

— Я дурак! — воскликнул он нетерпеливо, беря поводья и пуская лошадь рысью. — Пока Мадж ничего не знает, для меня это не имеет никакого значения. Но сидеть рядом с ним, есть с ним за одним столом, постоянно ощущать его присутствие… Боже, помоги мне!

Брайан скакал через заросшую травой равнину. Свежий прохладный ветер бил в лицо, и он облегченно вздохнул, словно оставил позади что-то темное и зловещее и уже никогда к нему не вернется. Горячая кровь билась в его молодых жилах, он мчал милю за милей, и бледная луна освещала ему дорогу с усеянного звездами темно-синего неба. Мимо хижины пастуха на берегу широкой бухты — разбрызгивая холодную воду, через речушку, которая змеится по темной равнине серебряной нитью. Потом снова по травянистой равнине с высокими силуэтами деревьев, где в стороны испуганно разбегаются овцы, похожие на призрачных посланников потустороннего мира. Все дальше и дальше, пока не показывается его ферма, и он не видит в отдалении подобную звезде яркую точку. Вот его лошадь уже грохочет копытами под колышущимися тенями высоких деревьев длинной аллеи, и наконец под требовательный лай собак он несется по широкой лужайке перед домом. Конюх, разбуженный цокотом подков, выходит из-за дома. Брайан, спрыгнув с лошади, бросает ему поводья и идет в свою комнату. Там он находит горящую лампу, а на столе бренди с содовой, письма и пачку газет.

Бросив шляпу на диван, Брайан открыл окно и дверь, впуская прохладный воздух, после чего, смешав в стакане бренди с содовой, сделал лампу поярче и приготовился читать письма. Первым к нему в руки попало письмо от какой-то женщины. «Я предпочту письмо от женщины, — говорит Исаак Дизраэли. — При условии, что она не раздражена». Письмо, которое читал Брайан, не было раздраженным, и все же, пробежав глазами половину страницы пересказа светской болтовни и последних скандалов, он с нетерпеливым восклицанием бросил его на стол. Следующее письмо носило по большей части деловой характер, но последнее оказалось от Калтона, и Фицджеральд открыл его с удовольствием. Адвокат был мастером эпистолярного жанра, и его послания не раз поднимали настроение Фицджеральду в безрадостные дни, последовавшие за снятием обвинения в убийстве Уайта, когда он был близок к помешательству. Сделав глоток бренди с содовой, Брайан с письмом в руке поудобнее устроился в кресле и приготовился наслаждаться.