Тайна Элизабет

– Вы свою широкую корму-то пришвартуйте в стороночке, пожалуйста, – помог ей подобрать продукты галантный Ален. – Тут важные люди обойти вас не могут. Всю улицу перекрыли.

– Всю улицу?! Я? – Бедная девушка начала испуганно и разочарованно осматривать свои торчащие кости, а потом широкую аллею. – Так мама мне врала… Простите!

– Вам не холодно часом?

– Так, прохладно.

– Если замерзнете, то на меня просто посмотрите.

– Что? – сначала не поняла девушка, но потом громко рассмеялась. – Так вы все шутите!

– Нисколько! Увидимся вечерочком, а? Я на своем чудо-коне могу подъехать на часочек.

– Я не чудо… – хотел возразить обиженный Билл, но его больно ткнули пальцем между ребер. – Ох!

– А это, правда, ваш конь? Странный такой, – засмущалась покрасневшая девушка, поправляя свои жиденькие волосы и теплое платье. – Ну, не знаю. Я вообще-то не такая…

После целых полминуты доводов и уговоров, страшно неуступчивая девушка все же согласилась пять минуточек прогуляться вокруг романтичной Стены, на что в действительности требовался не один час.

– Мастер, – с сарказмом восхищался Томас.

– Я все-таки не чудо-конь.

– Практика и только практика, неудачники!

– Ты к лету-то вернись. Там у тебя сегодня столько кружочков накопилось, – продолжал его друг.

– Все будет отлично!

– А что ты им скажешь, когда приедешь без своего чудо-коня?

– Я не чудо-конь. Спасибо!

– Скажу, что на замену подков отдал. Еще и не из такого выкручивался, – гордо подытожил ученик Нильса Дора. – Главное, чтобы адресок на этот раз настоящий был.

Равнодушно глядя на все эти глупости, самодостаточный Томас понимал, что имел несколько другие взгляды на женщин. Во-первых, у него была дорогая жена, к которой он был душевно привязан и думал, что действительно по-настоящему любил. Во-вторых, в замке его теперь почти каждый день с большим нетерпением ожидала сама изумительная принцесса, в сравнении с которой все другие, по-прежнему потрясающие женщины Парфагона были утонувшими в дневном небе звездами на фоне ослепляющего солнца. Как-то совершенно незаметно получилось, что он зачастил к ней в гости и уже не чувствовал в этом ничего особенного. Это стало нормой его сильно изменившейся жизни.

Ближе к вечеру, когда прохладные сумерки начали постепенно обволакивать некогда счастливый город, довольный Томас снова неспешно прогуливался с невинной Элизабет, одетой в воздушное белое и длинное меховое пальто с капюшоном, по уже почти восстановленной спасительной Стене, где то тут, то там возвышались строительные леса. При этом их охраняла добрая четверть боеспособного состава внутреннего гарнизона, а снизу глазели пораженные явлением божественной принцессы осчастливленные зеваки, выкрикивающие громкие приветствия и искрение восхищения, рыдая навзрыд или молча молясь небесам.

– Это и есть ваш друг? – вдруг радостно улыбаясь, указала благоухающая принцесса на идущего внизу осунувшегося человека с черным конем, на котором восседала худая девушка. Удивленный Томас присмотрелся вниз, где действительно совершенно измученный Ален, судя по всему, накручивал уже далеко не первый круг у почти бесконечной Стены. Похоже, пока не все ценные уроки легендарного Нильса были до конца усвоены. И это при такой сумасшедшей востребованности рыцарей местными дамами!

– Да, это он. Соболезную несчастной.

– Ах! – внезапно прижалась испуганная Элизабет к его плотному синему камзолу, когда две дюжины потревоженных охраной голубей неожиданно взмыли вверх прямо над ее головой.

Словно ошпаренный кипятком и затем оглушенный кувалдой по голове, засмущавшийся Томас замер, аккуратно прикасаясь к хрупкому телу сказочно ароматной принцессы. Еще никогда мужественный воин не видел так близко эти шикарные длинные ресницы, аккуратный носик и маленький ротик с бледно-розовыми губками. Сама она тоже смутилась, покраснела и опустила свои чистейшей воды горящие очи вниз, будто не в силах так близко смотреть в его умные и спокойные глаза.

– Простите, – все-таки выпустила она его из рук после продолжительной паузы. – Я испугалась.

– Тут же толпа гигантских рыцарей! Кого тут можно испугаться? – удивился боевой трибун, но быстро одумался и спохватился: – Хотя да, неожиданно как-то было.

– Кстати, ваши ужасные шрамы почти зажили.

– Стараюсь. Приходится в фазе отвлекаться.

– Знаете, Томас, мне так хочется больше и ближе с вами общаться, но…

– Мне тоже. Но что?

– Как вам сказать… Я дочь короля, вы трибун. Меня никто не поймет.

– В смысле?

– Мне нужно соблюдать статус. Понимаете?

До потрясенного Томаса с большим трудом дошло, что имела в виду бедная Элизабет. Действительно, она, драгоценная дочь короля, самая ценная жемчужина Парфагона и всей Селеции, все это время проводила с простым офицером, бывшим деревенщиной. Если для него это общение было сравнимо разве что со снисхождением ослепительной богини, то как себя чувствует она, спускаясь к нему с бездонно-голубых небес у всех на глазах? Комфортно ли ей? Что ей говорят и что о ней думают?

* * *