Тайна Эмили

Стоило ей вспомнить о Бальтазаре, как улыбка мгновенно исчезла с её лица. После их первой тренировки он три дня не давал о себе знать. Но затем пришло следующее письмо. За несколько часов до тренировки Эмили ужасно нервничала, она опасалась, не воздаст ли ей вампир по заслугам за незаконное вторжение в его внутренний мир. Он позвал её в своё подземелье – впечатляющее пространство, полное всевозможного оружия, книг, а также сумрака, притаившегося в нишах. Но едва она встала напротив него, как все опасения улетучились. Он стал более сдержанным и более односложным, чем прежде, но не проронил ни слова о происшествии в Сером соборе.

Эмили было нелегко справиться с внезапно возникшей между ними дистанцией. Не сказать, что до этого они были лучшими друзьями, но теперь было ощущение, словно вампир воздвиг вокруг себя тысячи стен, которые она не сможет пробить. Он лишь изредка смотрел на неё, при этом им двигало, очевидно, нечто вроде сочувствующего превосходства. И всякий раз, когда она в такие моменты отвечала на его взгляд, Бальтазар обращался с ней ещё снисходительнее. Это печалило Эмили – словно был шанс найти в учителе друга, а она сама своей грубостью, самодурством и невежеством всё разрушила. Эти мысли бежали по кругу, цепляясь одна за другую, и через некоторое время девочка решила целиком сконцентрироваться на тренировках. И это была печальная необходимость – как поняла Эмили довольно быстро.

Бальтазар не щадил её, напротив. Он был невероятно строгим учителем, не упускавшим возможности подвести её к пределу возможностей. Она уже не могла сосчитать, как часто застревала одна в стенах его подвала, потому что неверно рассчитала силы. Но, к её великому удивлению, эти ситуации вызывали в ней не обиду и злость, а стремление реализовать необузданные амбиции во что бы то ни стало. Возможно, это было связано со спокойствием и бескомпромиссностью Бальтазара. Или с едва уловимой улыбкой, которая время от времени играла у него на лице, словно он, при всей дистанции между ними, не мог решить, смеяться ему над ней или хвалить. Если бы у неё в школе был такой учитель, Эмили бы наверняка больше старалась, это уж точно – учебный план Бальтазара был куда интереснее, чем математика или химия.

Так, при их первой встрече в его подземелье учитель призвал мрачных призраков, и Эмили должна была от них защищаться – так же, как потом от мертвецов. Бальтазар называл это упражнение пляской теней. На самом деле Эмили каждый раз казалось, что она находится на танцевальной площадке – впрочем, скорее, как корова на льду, чем воительница, которой девочке так хотелось стать. Но Бальтазар терпеливо обучал её защищаться от привидений, скрывать от них свою магию так же, как и мысли, использовать при этом свою внутреннюю тишину, которая стала её частью после того, как человеческая жизнь её закончилась. Этот аспект тренировок давался Эмили труднее всего, а вампир всякий раз напоминал, что и она несёт в себе смерть – эту проклятую костлявую старуху, которая в своём молчании не стерпит ни единого удара сердца.

Однако Бальтазар учил не только совершенствовать магические силы. Он показывал ей также древние фолианты из своей библиотеки, и от них уже Эмили было не оторвать. Она сразу же выучила несколько заклинаний, с помощью которых смогла бы в будущем заковать в цепи пойманных мертвецов или не дать им захватить себя. И если поначалу её усилия были не столь блестящи – девочка-дух словно шла спотыкаясь, то в последние дни она добилась больших успехов. Её язык начал привыкать к формулам колдовства, ей всё лучше удавалось контролировать себя во время перевоплощений в невидимку, и она уже без паники могла прятаться в маленьких сосудах. Тем не менее, у девочки-духа всё ещё были проблемы с распределением сил, поэтому Бальтазар выдал домашние задания, над которыми она работала две последних ночи.