Тайна Эвелин

Пип нахмурилась и вроде бы хотела возразить, но потом согласно кивнула.

– Полагаю, что так, – сказала она.

Они немного посидели молча, слушая голоса других людей в кафе.

– И что вы думали? – спросила чуть погодя Эвелин. – Когда читали мой дневник.

– Как я отнеслась к тому, что вы радовались ее гибели? – откликнулась Пип.

Эвелин кивнула.

Пип выпятила нижнюю губу.

– Я не знала, что подумать, – сказала она. – До меня дошел слух, что одна сестра убила другую, и сначала я испытала удивление. В дневнике напущено туману, но и в тумане можно было разглядеть, что вы ее убили. Поверить в это было трудновато, особенно после всего, что я прочла о вашей жизни, о том, какая вы. Я не могла представить вас убийцей.

Эвелин неуверенно улыбнулась.

– Несказанно рада это слышать.

Пип постучала себя пальцем по губам, соображая, что говорить дальше.

– Кое-чего я совсем не поняла. Честно говоря, это меня смутило. – Теребя пальцами нижнюю губу, она смотрела Эвелин в глаза, заранее смущенная тем, что сейчас скажет, но неспособная смолчать.

– Продолжайте, – осторожно поощрила ее Эвелин.

– Я не поняла, что вы оставили Скарлетт с Джоан, – медленно начала Пип. – В дневнике этого не говорится. Поэтому я не понимала, почему трагедия не вызвала у вас угрызений совести. Меня преследует чувство вины за гибель ребенка, а вас нет.

Пришла очередь Эвелин смутиться. Она отчаянно силилась понять истинный смысл слов Пип.

– Теперь уже я не вполне понимаю, – медленно произнесла она. – Вы сочли меня виновной в гибели моего ребенка?

Пип опустила глаза и кивнула.

– Не буквально. Но утонула ваша трехлетняя дочка. Я не могла понять, почему вы не ощущаете за это ответственности, хотя бы частичной. Я поняла написанное вами так, что Скарлетт была в момент гибели с вами. Но про вину не было ни слова. Я искала и не находила логику.

Эвелин обдумала слова Пип. Можно ли понять их так, что Скарлетт погибла из-за материнского недосмотра? Эвелин вознегодовала было, но тут же решила, что, не имея всех деталей головоломки, можно было прийти и к такому умозаключению. Но раз так, вопрос возникал у самой Эвелин.

– Получается, что даже считая, что я отчасти виновата в случившемся со Скарлетт, вы хотели со мной общаться? – спросила она.

Когда Пип подняла глаза, Эвелин увидела в них слезы, губы Пип кривились.

– Я хотела понять, как вы уживались с болью, – ответила она срывающимся голосом. – Мне нужно было узнать, как у вас получается жить с виной и не поддаваться ей. Я так не могу. Я валюсь под тяжестью своего неподъемного груза и не могу из-под него выползти. А вам – так я думала – хоть бы что. Я хотела узнать, как вы умудряетесь не поддаваться чувству вины.

– А сейчас? – лукаво осведомилась Эвелин. – Когда вы знаете, что я – не панацея от всех ваших бед?

У Пип поникли плечи.

– Прошу вас, не говорите так. Я знала, конечно, что вас не в чем винить. Сердце мне это подсказывало. Я прочла ваши сокровенные мысли и считала, что знаю вас. – Пип зарделась, и Эвелин при виде краски на ее щеках смягчилась. – Я знала, что женщина с этих страниц не причинила бы вреда своему ребенку. Просто я не понимала, что произошло на самом деле. Теперь, когда все понятно, я вижу во всем этом смысл и понимаю, что с самого начала судила о вас правильно. Вы ничего не сделали во вред Скарлетт. – Пип прикусила губу. – А вы, Эвелин? Вы по-прежнему хотите со мной общаться, зная, что я в вас усомнилась?

У Эвелин ушло на обдумывание ответа не более доли секунды.

– Я бы не захотела с вами общаться, если бы вы во мне не усомнились.

42

Чай был выпит, коржики съедены, отношения двух женщин укрепились. Можно было возвращаться домой. В этот раз Эвелин, не спрашивая разрешения, взяла Пип под руку, чтобы легче было идти, и от этой доверчивости у Пип потеплело на сердце. Как же хорошо быть нужной!

С моря по-прежнему дул ветер, хотя небо стало безоблачным и синело вовсю. Пип пожалела, что у них нет воздушного змея, а потом задумалась, откуда взялась эта мысль. Она уже забыла, когда последний раз запускала змея. Пылится ли до сих пор ее старый змей в чулане на ферме? Надо будет узнать у матери. Можно даже купить новый и принести на пляж. Она представила, как побежит вдоль пляжа с веревкой в руке, управляя огромным, парящим в воздухе разноцветным бриллиантом с пляшущими, как бабочки, ленточками на хвосте. Можно ли до того состариться, чтобы отвергнуть такие забавы? Роз решила бы, что можно, но Пип была категорически против.

Теперь, зная, что неверно истолковала запись в дневнике Эвелин и что гибель Джоан была несчастным случаем, она испытывала облегчение. Теперь можно было симпатизировать Эвелин гораздо больше, чем раньше, когда еще сохранялась тень сомнения. Хорошо было понимать, что за беда стряслась со Скарлетт, хорошо – и невыносимо грустно, поэтому Пип не хотела об этом думать, чтобы не задуть занимавшиеся у нее внутри крохотные язычки счастья.