Тайна генерала Багратиона

Привратник вернулся к Игарри с самой приветливой улыбкой на лице. Взял у него трость, шляпу и перчатки, с поклонами провел по лестнице наверх, в малую гостиную. Через пять минут лакей принес туда чашку горячего чая с ванильными сухариками, спросил, не желает ли господин отужинать и сообщил, что сегодня подаются натуральные бараньи котлеты. Все это сильно отличалось от первой беседы со слугой, когда у переводчика, встреченного равнодушно и даже грубо, в душе шевельнулось сомнение в правильности сделанного им выбора.

Екатерина Павловна вошла в малую гостиную неслышной походкой. Сын серхенга Резы тотчас вскочил с места и отвесил ей церемонный поклон. Она выглядела по-домашнему просто и вместе с тем нарядно. Обычное дневное платье блекло-синего шелка, с серебристым пояском, стянутым под грудью, на плечах – белая кисейная накидка, на голове – кружевной чепчик такого же цвета с лентами. Что бы она ни надевала, ее природная красота изменяла вещи, и те становились непохожими ни на какие другие.

– Добрый вечер, Игарри! – сказала княгиня с милой улыбкой. – Если вы приехали на мой вечер, то он обычно начинается в семь, а сейчас – только начало шестого…Какие-нибудь новости у персидского посла?

– Да, княгиня, – переводчик старался говорить спокойно, но радость распирала его. – Новости есть. Хуссейн-хан будет очень огорчен, когда все узнает в подробностях.

– Но вы-то уже знаете?

– Знаю. В них много необычного.

– Тогда рассказывайте, – она села за стол рядом с молодым персом.

Жестом фокусника тот расстегнул жилет, засунул руку глубоко в карман и медленно извлек оттуда секретный протокол, свернутый в трубочку и перетянутый бечевкой. Игарри осторожно потянул за бантик на бечевке, она развязалась, и тогда переводчик ладонями расправил на столе четыре голубоватых листа с водяными знаками и сургучными печатями. Но туго скрученная в течение нескольких часов плотная бумага теперь никак не хотела принимать строго горизонтальное положение.

– Что это такое? – спросила Екатерина Павловна, хотя смутно уже догадывалась.

– Оригинал протокола, – ответил он. – Вот подписи, вот – печати. Никаких подделок. Все честно.

– Позвольте мне взглянуть?

– Пожалуйста, ваше сиятельство.

Игарри пил чай и следил за тем, как меняется выражение на красивом лице княгини. Она начала читать текст очень сосредоточенно, потом стала недоумевать и удивляться, изредка улыбаясь, и наконец рассмеялась. Затем по-хозяйски прижала листы к столу всей ладошкой, точно хотела намертво их припечатать к своей полотняной желто-красной скатерти.

– Поздравляю, друг мой! – торжественно произнесла она. – Вы совершили подвиг, и я им восхищаюсь! Ныне я приветствую вас как истинного друга Российской империи, как нового ее гражданина, оказавшего Отечеству неоценимую услугу. Деяние ваше будет отмечено достойной наградой и благодарностью соотечественников…

– Прямо сейчас? – с надеждой спросил переводчик.

– Куда спешить, любезный мой Игарри? – княгиня бросила на молодого перса кокетливый взгляд. – Ведь вы уже находитесь в моем доме, и вам ничего не угрожает. Кроме того, вы пока не получили обещанного вознаграждения. Две тысячи золотых гульденов – сумма для Вены вполне приличная. Она позволит…

– Не все измеряется деньгами, – сын серхенга Резы прервал ее монолог. – Неужели вы заставите влюбленного в вас человека мучиться в ожидании и страдать от одиночества?

– Страдать? Конечно, нет!..

Игарри схватил ее руку и пылко прижал к губам. Екатерина Павловна не спешила ее отнимать. Она позволила ему страстно целовать себя и даже ласкать ей груди, но в какой-то момент решительно остановила.

Обеими ладонями красавица сжала лицо перса, приблизила к своему и твердо сказала:

– Хватит! Сегодня мы не принадлежим друг другу. У меня впереди вечер с гостями. А тебе надо отдохнуть. Ты пережил очень трудные и очень опасные минуты. Разве не так?

– Да, любовь моя! – Игарри тотчас отступил от нее на шаг.

Снова его повелительница обо всем догадалась, и он покорился ее приговору, точно малый ребенок.

– Как удалось похитить протокол? – спросила Екатерина Павловна.

– С одной стороны – легко, другой – невероятно трудно, – ответил переводчик, помолчал, отхлебнул остывшего чаю и продолжил, снова собравшись с духом. – Четвертая жена Хуссейн-хана отвлекла его внимание, хотя и случайно. Мне казалось, будто сердце выпрыгнет у меня из груди и упадет на пол, прямо под ноги этому мерзкому старикашке… Но ящик открылся легко. Бумаги в нем лежали именно в том порядке, как обычно складывал их я. То есть два оригинала протокола с печатями находились на дне. Один, самый верхний, я и взял. Вместо него я положил под второй оригинал четыре голубоватых листа с тем же текстом…

– Зачем? – удивилась она.

– Чтобы пропажу обнаружили не так скоро. Объем и вид стопки бумаг в ящике сохранялся.

– В котором часу вы покинули комнату посла?

– В начале второго. Он еще пригласил меня обедать вместе с ним, однако я не мог остаться. Я очень боялся, и в моей комнате мне стало плохо.

– Вы сразу покинули гостиницу?