Тайна гибели Сергея Есенина. «Черный человек» из ОГПУ

Вскоре у Айседоры начались гастрольные поездки по стране. Есенин ее сопровождал. Они побывали в Детройте, Бостоне, Кливленде, в Канзас-Сити, в штате Индиана, в Филадельфии и вернулись в Нью-Йорк. Целью поездки Есенина было не только знакомство с достопримечательностями Америки, но и рекламирование своего творчества, а через него и своей страны, чтобы иностранцы взглянули на нее его глазами и полюбили ее так же, как он. Многим казалось, что он не интересуется Америкой, но его пытливый ум схватывал все, что попадалось ему на глаза. Америка в то время была уже высокоразвитой страной. Своим друзьям в России Есенин писал: «Мне нравится цивилизация, но я не люблю Америку, это тот смрад, где пропадает не только искусство, но и лучшие порывы человечества».

Каждый день он просматривал газеты и журналы, в них много писали о гастролях Дункан, а о нем писали как о ее спутнике, восхищались его элегантностью, туалетами, внешними данными, и ни слова о его творчестве. Незадолго до отъезда его в отеле посетил один русский эмигрант, поэт Давид Давидович Бурлюк, уже много лет живший в Америке. В беседе он не спрашивал Есенина о его поэзии, о России, а предлагал свое посредничество в осмотре достопримечательностей Нью-Йорка. Из мемуаров сопровождавшего Бурлюка журналиста известно, что это предложение вызвало у Есенина вспышку гнева: «Он вскочил, пробежался по комнате и в категоричной форме заявил, что никуда он здесь не хочет идти, ничего не намерен смотреть и вообще не интересуется в Америке решительно ничем». Есенин понял, что Бурлюк решил рекламировать Америку, а Есенин хотел рекламировать Россию. Бурлюк, видя, что его предложение раздражает Есенина, поспешил прекратить беседу и покинуть гостиницу. Бывшие русские богачи, которые в России не удостаивали Есенина вниманием, теперь были эмигрантами и робко стучались в дверь его отеля.

В Америке не могли понять, чего хочет этот русский мужик, чем он недоволен. Приехал в цивилизованную страну и отказывается от знакомства с плодами ее цивилизации. В тот период русские еще оставались загадкой для иностранцев, которые представляли их в виде диких медведей, живущих в берлогах, а тут вдруг увидели элегантно одетого молодого человека, своенравного, с высоким мнением о себе и о своей нищей родине, и не очень высокого мнения о богатой и сытой загранице. На него смотрели как на какое-то русское чудо, недоступное их пониманию. А для русского поэта Америка была «отколотой половиной земли», как он писал в одном из своих стихотворений, хоть и с высоким уровнем жизни.

За несколько дней до отъезда четы в Европу произошел неприятный инцидент в квартире поэта-эмигранта Брагинского Мани-Лейба, который уже много лет жил в Америке. Дункан с Есениным прибыли на квартиру поэта, в которой он жил со своей женой, поэтессой Рашель, когда там было уже много гостей. После рюмки вина, по свидетельству очевидцев, у Есенина случился болезненный приступ, позже его расценили ошибочно как «эпилептический припадок», хотя эпилепсии у него никогда не было. По незначительному поводу он придрался к Дункан, порвал на ней платье. Брагинский попытался успокоить поэта. Но тот уже не владел собой и стал выкрикивать оскорбительные и бранные слова в адрес Брагинского и его жены. Его связали и уложили на диван, а потом отвезли в гостиницу. На следующий день, протрезвев, Есенин ужаснулся своему поведению и поспешил извиниться. Он написал Брагинскому в записке: «Дорогой мой Монилейб. Ради Бога, простите меня и не думайте, что я хотел сделать что-нибудь плохое или оскорбить кого-нибудь. Это у меня та самая болезнь, которая была у Эдгара По и у Мюссе. Эдгар По в припадках разбивал целые дома. Что я могу сделать, мой милый Монилейб. Душа моя в этом невинна. Уговорите свою жену, чтобы она не злилась на меня. Пусть постарается понять и простить. Я прошу у Вас хоть немного ко мне жалости. Ведь мы все поэты-братья. Душа у нас одна, но по-разному она бывает больна у каждого из нас. Передайте всем мою просьбу, простить меня»[50].