Тайна «Голубого поезда». Трагедия в трех актах

Кэтрин несколько минут смотрела на него своими серыми задумчивыми глазами, которые так о многом могли рассказать.

– Спасибо, – ответила она после паузы. – С удовольствием.

Глава 19 Неожиданный посетитель

Граф де ля Рош как раз закончил завтрак, который состоял из омлета с ароматными травами, антрекота по-беарнски и savarin au rhum[35].

Осторожно вытирая свои роскошные усы салфеткой, он встал из-за стола и прошел через салон виллы, с удовольствием замечая некоторые предметы искусства, которые были небрежно разбросаны по комнате. Здесь были табакерка Людовика XV, атласная туфелька Марии-Антуанетты и несколько других вещей, которые составляли мизансцену дома графа. Своим посетителям он объяснял, что эти вещи передаются в его семье из поколения в поколение.

Выйдя на веранду, де ля Рош невидящими глазами посмотрел на окружающую его красоту. Сейчас ему было не до этой экзотики. Прекрасно разработанный план был неожиданно разрушен до основания, и теперь надо было придумывать что-то новое. Вытянувшись в плетеном кресле и зажав сигарету в белых пальцах, граф глубоко задумался. Его слуга Ипполит вкатил тележку с кофе и ликерами. Граф выбрал старый ароматный коньяк.

Когда слуга уже собрался уходить, де ля Рош легким жестом остановил его. Ипполит принял позу уважительного внимания. И хотя на его лице не было видно никакого почтения, однако манера его поведения с успехом компенсировала этот недостаток. Сейчас он был воплощением уважительного отношения к хозяину.

– Вполне возможно, – сказал граф, – что в ближайшие несколько дней в доме будут появляться всякие незнакомые люди. Они будут искать знакомства с вами и Мари. А возможно, будут задавать разные вопросы, касающиеся меня.

– Да, месье граф.

– Не исключаю, что нечто подобное уже происходило?

– Нет, месье граф.

– Здесь не появлялся никто чужой? Вы уверены?

– Здесь никто не появлялся, месье граф.

– Очень хорошо, – сухо произнес де ля Рош. – Но они обязательно появятся, я в этом уверен. И они будут задавать вопросы.

Ипполит в ожидании смотрел на графа умными глазами.

– Как вы знаете, прибыл я сюда во вторник утром. Если вас спросит полиция или кто-нибудь еще, не забывайте об этом. Я прибыл во вторник, четырнадцатого, а не в среду, пятнадцатого.

– Все ясно, месье граф.

– В тех делах, в которых замешана женщина, всегда надо уметь держать язык за зубами. Я уверен, Ипполит, что вы это умеете.

– Я умею держать язык за зубами.

– А Мари?

– Тоже. Я за нее отвечаю.

– Ну, тогда хорошо, – пробормотал граф.

После ухода Ипполита граф с задумчивым видом стал пить свой кофе. Время от времени он улыбался, однажды слегка покачал головой и дважды кивнул. В самый разгар этих размышлений вновь появился Ипполит.

– Месье, к вам дама.

– Дама?

Граф был удивлен, но не потому, что визит женщины был чем-то из ряда вон выходящим на вилле «Марина», а потому, что ему в голову не могло прийти, кто это может быть.

– Мне кажется, что эту даму месье не знает, – с готовностью добавил слуга.

Граф был заинтригован.

– Проводите ее сюда, Ипполит, – распорядился он.

Через мгновение на террасе появилось восхитительное оранжево-черное видение, сопровождаемое сильным ароматом экзотических цветов.

– Граф де ля Рош?

– К вашим услугам, мадемуазель, – ответил тот, кланяясь.

– Меня зовут Мирей. Вы могли обо мне слышать.

– Ну конечно, мадемуазель! Кто же не восхищался танцами мадемуазель Мирей! Совершенно изумительно!

На эти комплименты танцовщица ответила механической улыбкой.

– Я настолько бесцеремонно вторглась в ваш дом…

– Умоляю вас, присядьте! – воскликнул граф, придвигая женщине стул.

Скрываясь за галантными манерами, он внимательно изучал посетительницу. Де ля Рош знал о женщинах почти все. Правда, он не имел большого опыта общения с женщинами типа Мирей – они были такими же хищницами, как и сам граф. В каком-то смысле он и танцовщица были одного поля ягодами. Граф понимал, что его чары не произведут на Мирей никакого впечатления. Однако от внимания де ля Роша не ускользнула одна подробность в поведении женщины. Он сразу же понял, что женщина, которая к нему пришла, была разозлена, а разозленные женщины, в этом граф не сомневался, всегда говорили чуть больше, чем этого требовало благоразумие. И это давало дополнительную информацию мужчине, который сумел сохранить свой разум холодным и расчетливым.

– Вы очень любезны, мадемуазель, что решили посетить мою скромную хижину.

– У нас много общих друзей в Париже, – заметила Мирей. – Я слышала о вас от них. Но сегодня причина моего визита совсем в другом. Я слышу о вас с того дня, как прибыла в Ниццу, и, как вы понимаете, это совсем не дружеские комплименты.

– Неужели? – мягко спросил граф.

– Я, может быть, буду говорить жестокие вещи, – продолжила танцовщица, – но поверьте, я хочу вам только добра. Весь город говорит о том, месье граф, что вы убили эту англичанку, мадам Кеттеринг.

– Я – убийца мадам Кеттеринг?.. Вот это да! Но ведь это же абсурд! – Он говорил скорее вяло, чем возмущенно, зная, что это спровоцирует ее на еще большее откровение.