Тайна «Голубого поезда»

— Я? Ни в малейшей степени, месье. Я не принимала его заявления всерьез. Я ведь знаю мужчин, месье. Чего они только ни говорят! Что бы было, если бы все, что они говорят au pied de la lettre[56], действительно происходило!

Следователь поднял брови.

— Значит, мы должны считать, что вы воспринимали угрозы Дерека Кеттеринга как пустую болтовню. Позвольте тогда спросить, мадемуазель, что в таком случае заставило вас прервать свои выступления в Лондоне и выехать на Ривьеру?

Мирей подняла на него влажные черные глаза.

— Я хотела быть с человеком, которого люблю, — ответила она просто. — Разве это не естественно?

— Значит, вы сопровождали месье Кеттеринга в Ниццу с его согласия, — мягко вставил свой вопрос Пуаро.

Казалось, Мирей затрудняется ответить на вопрос. После долгого колебания она уклончиво сказала:

— В таких случаях я решаю сама, месье.

То, что она, в сущности, обошла вопрос, не ускользнуло от присутствующих.

— Когда вы впервые убедились в том, что месье Кеттеринг убил свою жену?

— Как я уже говорила, в ту ночь он выходил из ее купе. Незадолго до прибытия поезда в Лион. У него был такой взгляд, что… ах! тогда я еще не понимала — но взгляд этот был просто ужасен, какой-то отсутствующий. Я никогда его не забуду.

Ее голос поднялся почти до крика. Она страстно всплеснула руками.

— Можно представить, — заметил месье Карреж.

— Позже, когда мне стало известно, что в момент отхода поезда из Лиона мадам Кеттеринг была уже мертва, я… я все тогда поняла!

— И все же вы не пошли в полицию, мадемуазель, — мягко заметил комиссар.

Мирей величественно посмотрела на него, явно наслаждаясь ролью, которую сейчас играла.

— Чтобы я предала своего возлюбленного? — сказала она. — Ни одна женщина на это не пойдет.

— Но ведь сейчас… — намекнул месье Кос.

— Это совсем другое дело. Он предал меня! Я не могу снести такое оскорбление молча!

— Да, да, конечно, — успокаивающе пробормотал судебный следователь. — А теперь, мадемуазель, прочтите свои показания, проверьте, все ли правильно записано, и распишитесь.

Мирей не стала тратить времени на чтение протокола.

— Да, да, — быстро сказала она. — Все верно. — Она расписалась и встала. — Я больше вам не нужна, господа?

— Пока нет, мадемуазель.

— А Дерека арестуют?

— Немедленно.

Мирей злобно засмеялась, запахнув свое пальто.

— Ему следовало подумать об этом раньше, прежде чем бросать меня, — воскликнула она.

— Минутку! — Пуаро деликатно кашлянул. — Небольшая деталь.

— Да?

— Откуда вам известно, что когда поезд покинул Лион, мадам Кеттеринг была уже мертва?

Мирей опешила от удивления.

— Но ведь ока действительно была мертва?

— Неужели?

— Ну… конечно. Я…

Она внезапно замолчала. В ее глазах Пуаро заметил какую-то настороженность.

— Мне так говорили, — произнесла она наконец. — Все так говорят.

— Да? — вставил Пуаро. — Я что-то не помню, чтобы об этом факте упоминалось где-нибудь за пределами кабинета судебного следователя, в котором мы сейчас находимся.

Мирей явно струхнула.

— Были какие-то слухи, — неопределенно выразилась она. — Мне кто-то рассказывал, только я не могу вспомнить, кто именно.

— А драгоценности? Извините, мадемуазель, может быть, вам что-нибуДь известно о них?

— Драгоценности? Какие драгоценности?

— Рубины Екатерины Второй. Вы так много всего слышите, может быть, и о них что-нибудь слышали?

— Я ничего не знаю ни о каких драгоценностях, — резко ответила Мирей и вышла, прикрыв за собой дверь.

Месье Кос вернулся к своему креслу, следователь вздохнул.

— Какая фурия! — заметил он. — Но diablement chic[57]. Хотелось бы знать, правду ли она здесь говорила. Мне лично думается, что да.

— В ее истории есть, конечно, определенная доля правды, — согласился Пуаро. — Она подтверждается показаниями мисс Грей, которая в ту ночь, как раз незадолго до прибытия поезда в Лион, видела, как месье Кеттеринг из коридора входил в купе своей жены.

— С ним все ясно, — со вздохом сказал комиссар. — А жаль, — добавил он, снова вздохнув.

— Что вы имеете в виду? — спросил Пуаро.

— В течение многих лет я мечтал упрятать за решетку графа де ла Рош. На сей раз, ma foi[58], я уже считал, что он у меня в руках. Что же касается второго, дело здесь, конечно, не так просто.

Месье Карреж почесал нос.

— Если окажется, что мы опять ошиблись, — осторожно заметил он, — то это выльется в большую неприятность. Месье Кеттеринг — аристократ. Если мы его арестуем — это попадет в газеты. Если же потом выяснится, что он невиновен, — Карреж нервно передернул плечами, полный дурных предчувствий.

— Теперь о драгоценностях, — вставил комиссар. — Что же он все-таки с ними сделал?

— Конечно, взял для отвода глаз, — ответил месье Карреж. — А вот что он потом с ними сделал? Ведь они для него — ненужный груз…

Пуаро улыбнулся:

— Насчет драгоценностей у меня есть свои соображения. Скажите, господа, известен ли вам человек, которого обычно называют Маркиз?

Комиссар взволнованно наклонился вперед.

— Маркиз? — воскликнул он. — Маркиз? Вы считаете, что он замешан в этом деле?

— Я хотел бы знать, что вам о нем известно.

Комиссар сделал выразительную гримасу.