Тайна и ложь

Передние ворота, что рядом с Большими, открывались после того, как вместе с рассветом на работу являлся управляющий делами Ким, и не закрывались весь день до тех пор, пока поздней ночью Чан не совершал свой дозор. В эти ворота входили и выходили некоторые служащие и постоянно шныряли взад-вперед рабочие, а когда не было никого из начальства, появлялись мелкие перекупщики камней или красок по прозвищу «господин директор камня» или «господин директор краски», а также кредиторы и мальчишки, разносившие газеты. Водители грузовиков и Туман, когда не сидели за рулем, естественно, должны были пользоваться этими воротами.

Стоило пройти через ворота, как перед глазами открывался передний двор, суматошный, словно в день совершения церемонии поклонения духам на пятые сутки после чьих-то похорон. За грудой арматуры, разложенной, словно огромный моток сладкой тянучки, так, что не видно конца, были приставлены друг к другу формы для отлива цемента, сделанные из фанеры. Панель из оцинкованного железа для замешивания цемента, груда песка с воткнутой лопатой, рядом с ней — металлическая сетка для просеивания. У столярного верстака штабелем были сложены сосновые доски, а вокруг стружки и древесные щепки, устлавшие землю так, что в них утопали ноги. В этой суете рабочие разрубали арматуру на куски нужного размера, острием лопаты соскабливали приставший цемент с отливных форм, носили ведра с красками.

Самым суматошным временем у Передних ворот становился день «отлива», когда раз в две недели рабочие собирались у конторы, чтобы обменять чеки на заработанные деньги. В этот день приходило и много рабочих со стройки, которых в будни нельзя было увидеть, появлялись и пришедшие получить деньги за кредит хозяева винного дома или комнат, сдаваемых на постой. Однажды явилась незамужняя девушка легкого поведения с базарной площади, одетая в национальный костюм из дорогого прозрачного шелка. Она шла, виляя задом, но, не сумев вынести подтрунивания рабочих, повернула назад, прикрыв лицо зонтиком от солнца. Старая мать с седыми волосами пришла с утра и ждала, спрятав под юбкой в панталонах сохранившиеся чеки сына.

«Отлив» начинался поздно вечером, поскольку деньги появлялись лишь к этому времени. Если «отлив» все-таки начинался, пусть и ближе к ночи, это доказывало, что Чонук без помех получил деньги в ведомстве, но такое случалось не часто. В строительном бизнесе давался очень маленький аванс. Предприниматели небольшого масштаба, такие как Чонук, после завершения стройки до получения денег из ведомства за выполненную работу брали на себя издержки, связанные с расходами на материалы или выплату заработной платы рабочим. За время ожидания несколько раз разгорался и затухал огонь карточных сражений, и если до поздней ночи не было видно признаков появления денег, это означало, что какой-то предприниматель не выплатил личный долг или при торге с посредниками Чонук не мог унизить себя, выпрашивая деньги. В такие дни не только Чонук, но даже его жена Сон Кымхи обивала порог кассы взаимопомощи, чтобы взять ссуду. Среди родных сестер и братьев уже не осталось никого, кто не давал ей в долг крупную сумму.

Во время «отлива» перед осенним праздником чхусок[27] и перед новым годом у работников особенно сильно пересыхал язык и трескались губы. Время шло, и рабочие уже грубо ругались, швыряли бутылки из-под водки и, затеяв даже драку, разбивали окно конторы, выбрасывали оттуда телефон и приходно-расходные журналы. И когда наконец передавали новость, что деньги скоро прибудут, атмосфера менялась. Работники конторы, которые в угрожающей обстановке сидели, сжавшись, как преступники, расправляли свои плечи и горделиво суетились: нарочно поправляли на столе учетные журналы и чеки, перебрасывали костяшки на счетах и пододвигали стул ближе к столу. И рабочие тоже становились другими. Они кричали и галдели, но как только вдалеке раздавался звук мотоцикла и вскоре Чонук в черной кожаной куртке с усталым видом слезал с мотоцикла, они становились тихими, словно их окатили водой. Со всех сторон здоровались по одному, по двое, вызывающе склонив голову, и тут какой-то наглец бросал шутку: «Ух ты! Из кармана нашего директора деньги так и сыплются!», и сразу раздавался взрыв дружного смеха. Чонук стоял вместе с рабочими у костра, пускавшего искры, забыв об оскорблениях и сложностях, с какими добывал деньги, и весело смеялся, поскольку был одного возраста с рабочими и таким же жителем городка К., как и все вокруг. В день «прилива» Чонук въезжал через Передние ворота, хотя обычно Чан даже глубокой ночью открывал ему только Большие ворота.