Тайна императорской канцелярии

– Мы её не так ущемляли, – пояснил я свою мысль, – не прямо. То есть теоретически мы как бы предоставляли Сандрин равные права, но фактически её положение было весьма неустойчивым. Пусть даже мы и помогли бы ей доставить её часть золота на российскую территорию – воспользоваться своими монетками ей и там было бы крайне проблематично. Иное дело, если бы она их получила как-то по закону, не нарушая чьего-либо законодательства. Тогда хоть часть она смогла бы официально отстаивать, и легально перевести в наличность или на счёт в банке. А так… Что они у неё были, что нет, толку от них не было никакого. И более того, в любой момент её поездка с таким количеством золота по нашим совершенно одичавшим и озверевшим пространствам могла закончиться для неё самыми непредсказуемыми проблемами. Согласись!

– В чём-то ты прав, – задумчиво кивнул Михаил, – но всё равно она поступила нечестно и бестолково, изменив нам с первым встречным.

– Ну почему с первым? Всё же у них точно было нечто общее!

– Что же?

– Французские корни, естественно! Отец нашего домовладельца наверняка был из числа французских военнопленных. Уж очень его имя и фамилия на это указывают. Сандрин же – и без того француженка практически чистопородная! Вероятно, на этой почве они и сошлись. И когда только успели сговориться?

– Наверное, вчера утром, когда мы с тобой оставили её без присмотра. Да и вообще…, долго ли умеючи.

Какое-то время мы шагали молча, думая каждый о своём. Времени было предостаточно, и постепенно события последних дней выстроились в моей голове во вполне правдоподобную версию произошедшего.

– Слушай, – толкнул я уныло бредущего рядом Воркунова, – мне кажется, я начинаю понимать, что произошло.

– Нас нагло обокрали! – буркнул он в ответ.

– Я догадался, почему это случилось.

– И почему?

– В один из первых дней мы с Сандрин залезли в спальню хозяина.

– Зачем она вам понадобилась?

– Да она как-то завела речь о том, что, мол, в это доме никогда не было никакой женщины. И все разговоры хозяина о том, что его жена куда-то уехала, являются чистой воды фикцией.

– Какая нам разница, была она или не была? Это его личное дело!

– В принципе, конечно, но она всё же подбила меня на то, чтобы забраться в его жилую половину и поразузнать…

– Но ты не возражал?

– В тот момент никакого криминала в этом не усмотрел! – принялся оправдываться я. И, кроме того, мне самому было интересно, как живёт бородач?

– И дальше что?

– На полке у кровати я обнаружил его старый ещё советский паспорт, наверное, не менее чем тридцатилетней давности. Правда, на фотографии он был ещё без бороды, но не в этом суть. Суть была в том, что он оказывается не Мартынович, а Мартэнович!!!

– Не понял юмора?

– Да я сам только что понял. Помнишь, Сандрин как-то упоминала младшего брата своего деда? В том контексте, что он исчез во время последней мировой войны…

– Что-то такое было…

– Так, того брата как раз так и звали, Мартэн!

– Ты полагаешь, – Михаил от неожиданности даже остановился, – что этот обросший Карабасович и есть тот самый брат?

– Да нет же! – в сердцах я сильно шлепнул его ладонью по рюкзаку. Это может быть только его сын!

– Чей? – окончательно запутался Воркунов.

– У деда Сандрин был младший брат, – принялся я объяснять с самого начала. Во время Второй мировой он скорее всего завербовался в добровольческий французский корпус и отправился в СССР вместе с немцами. Но видимо не столько война влекла его в столь рискованное путешествие, сколько желание добраться до исчезнувших сокровищ своих далёких предков. Здесь он выбрал удачный момент и перебежал на нашу сторону. А что, такое бывало сплошь и рядом, особенно во время зимних боёв под Москвой. В тот момент комиссарам иностранный перебежчик был очень на руку. Управление агитации и пропаганды с удовольствием подбирало такого рода кадры и поручало им писать листовки, выступать по громкоговорящим установкам и заниматься переводом попавших в распоряжение разведки документов.

– Так как же он попал сюда? – кивнул Михаил в сторону почти скрывшегося за лесом Местечка. Не случайно же?

– Наверняка не случайно. Может быть, так случилось, что наш Мартэн, наверняка знавший основные европейские языки, сделал на новом поприще неплохую карьеру. К концу войны его за усердие выдвинули в начальники и поручили работать с другими пленными, которые попадали к нам уже сотнями и тысячами. Наверняка именно он и подсказал, где разместить сборный лагерь для иностранцев. Место уединённое, глухое, охранять его было удобно. Наши НКВД-шники ничего подозрительного в его предложении не усмотрели. Место для лагеря было не хуже любых других, к тому же немцы здесь уже выстроили кое-какие помещения.

– И тогда почему же он не вытащил золото раньше? Он же был буквально в трёхстах метрах от него?

– Видимо, не мог. Не только он смотрел за другими, за ним самим наверняка тоже наблюдали. А может быть, он наткнулся на ту же проблему, на которую наткнулись поначалу и мы.

– В смысле?