Тайна исповеди

Уйдя на дембель, Володька быстро женился — но не на одной из своих подруг, каким писал из армии, а на серьезной девушке Тане из планового отдела шахты «Капитальная». Она, несмотря на всеобщую нищету, очень тщательно подбирала гардероб и как-то так его дизайнировала, что выглядела не теткой, а просто дамой. К тому ж она медленно поворачивала голову, когда ее окликали, и смолоду требовала, чтоб к ней обращались по имени-отчеству.

Володька — тогда непьющий, и ТВ еще не было — завел себе хобби: голубей. Он их целовал, кидал вверх камнем, гонял с шестом, менял на базаре — короче, любил. Полет, свобода — наверно, дело было в этом, простые символы. Молодая жена, само собой, осуждала это «детство» и мечтала загнать своего геройского мужа в вечерний институт. Он отшучивался — но голуби и правда веселей.

Однажды Володька вернулся с работы, и, как он привык, сразу на голубятню — а там пусто. Ни одной птицы. Что такое? Оказалось, пришел парень, говорит Татьяне: «К вам мой голубь вроде залетел, а нельзя ли посмотреть?» Да чего тут смотреть, забирай их хоть всех. Тот обрадовался! Ну и унес с собой два мешка птиц. Ей было смешно наблюдать, как они нервно ворковали и трепыхались напоследок. Володька был вне себя, в сердцах сказал, что убьет жену!!!

Может, именно с того вечера жизнь их начала разлаживаться, он полюбил выпивать и завел вполне взрослое, не детское уже хобби: девок.

— Что, ты опять недовольна? То одно не нравится, то другое. Да тебе просто не угодишь! — говорил он полу-в-шутку, прикидываясь удивленным.

Но жена таки вынудила его пойти учиться — правда, всего лишь в техникум. Конспекты и курсовые ей пришлось за него писать самой, «тебе надо, ты и занимайся». Диплом, тем не менее, выписали на него…

Без высшего образования он смог дослужиться только до начальника профкома — что, впрочем, тоже неплохо. Вместо того, чтоб слепнуть в мрачных угольных подземельях и забивать легкие нехорошей пылью, он проводил время на свежем воздухе: дружил с подшефным колхозом, отправлял детей в лагеря (пионерские), командовал похоронами убитых на производстве шахтеров — и еще ж распределял квартиры! Одну из которых превратил в базу отдыха, где руководство дружило с девушками, и всё у них получалось здорово — а то ж раньше нелегальная любовь протекала исключительно в лесопосадках только летом, а теперь круглогодично! Жить стало лучше, жить стало веселее.

Что касается серьезной личной жизни, то Володьку на шахте называли «Дважды герой». Потому что одна его постоянная подружка — после развода с Татьяной, которой он не простил голубей, а она ему — блядей, — была дочка Героя Советского Союза, а у второй — у Людки — папаша был Герой Соцтруда. Стало быть, девушки из хороших семей засматривались на него. Старший сын подкалывал старика-отца, беспримерного ходока:

— А мне как, Люду мамой называть?

Мальчик был всего на четыре года младше «мачехи»…

Ирония судьбы: человек любил поорать про ненависть и презрение к спекулянтам, хвалил работяг, но как-то получалось, что жил он весело и красиво, еще с тех времен, когда удавалось поживиться на складах вермахта, и всегда был при делах, там, где делят что-нибудь приятное. А убытки его страшно раздражали. Он не мог забыть про обиду, которую фронтовикам нанесли в оттепель: перестали доплачивать за ордена, а деньги это были серьезные.

— Я наградами, значит, гордился, а теперь это что ж — просто значки? — вопрошал он.

Была, была в нем коммерческая жилка, но он в этом боялся даже себе признаться; ну а что, такое было время, такое воспитание. Но вот эту сметку он своему потомству передал, сам того вроде не желая — но гены ж не спрашивают, как им быть. Младший сын в 90-е внезапно прыгнул из инженеров в бизнес, торговал металлом, в долю попросились бандиты, начались разборки, слово за слово, ну и пуля в голову — широко он пожить не успел, всё нажитое вкладывал в пропащее, как оказалось, дело. Старший сын кончил мореходку, думал — «навезу из загранки колониальных товаров и буду гулять!» Так оно и получалось, долго, но потом «профессия моряка стала не престижной, а даже позорной», но это уже другая история. Это что касается сыновей; а у внука — МВА, он с головой ушел в инвестиционный банк, растет, катается на лыжах, улучшает жилищные условия, всё ж таки наследственность у парня хорошая…

Володька умер в 66 лет, а про то, что скоро помрет, знал заранее, он был в курсе, отчего так высох и как будто стал меньше ростом: рак. По Макеевке всегда ходили разговоры про то, что от терриконов фонит и всё, что вытащено из-под земли, из глубины — то хуже Чернобыля. А дальше — как кому повезет: на одних не действует, у других какие-нибудь внутренности гниют, а у третьих от радиации стоит так, что аж человеку самому страшно. Дядя, кстати, до самых последних недель дружил с девчонками, которые по старой памяти, помня его профсоюзную борьбу за права трудящихся и широкие банкеты в шахтной столовой, давали старику бескорыстно, из уважения. Кто воевал, имеет право у тихой речки отдохнуть, как говорится.