Тайна леди Одли

– Нет! Я не могу! – вскричала миледи. – Зачем мне здесь моя красота? Какой от нее прок? Ради чего я строила планы, рассчитывала, придумывала, не спала ночей? Чтобы очутиться здесь? Знай я, чем все кончится, я бы сдалась сразу, когда Джордж Талбойс вернулся в Англию!

И она с такой яростью запустила руки в копну золотых волос, словно решила сорвать ее с головы. В эту минуту она смертельно ненавидела и себя, и свою красоту.

– Я бы посмеялась над вами и бросила вам вызов, если бы посмела. Убила бы себя и этим тоже бросила вызов – если бы отважилась. Увы, я несчастная трусиха. Я боялась ужасного наследства, полученного от матери, боялась бедности, Джорджа Талбойса, вас…

Она замолчала, не отходя от двери, будто не желая выпускать Роберта из комнаты.

– Знаете, о чем я сейчас думаю? – сказала наконец она. – Знаете, о чем я думаю, глядя на вас? О том дне, когда исчез Джордж Талбойс.

Роберт вздрогнул и побледнел. Сердце его бешено забилось.

– Он стоял тогда напротив меня, как вы сейчас, – продолжила миледи. – Помнится, вы сказали, что готовы сровнять с землей старый дом и с корнем вырвать каждое дерево в саду. Не утруждайте себя: тело Джорджа Талбойса лежит на дне заброшенного колодца, что в кустарнике за липовой аллеей.

Роберт всплеснул руками и вскрикнул от ужаса:

– О боже! Чего я только не передумал, а оказался совершенно не готов к ужасной правде!

– Он подошел ко мне на аллее, – продолжала миледи тем же решительным, непреклонным тоном, каким рассказывала историю своей жизни. – Я знала, что встреча неизбежна, и подготовилась, насколько могла. Я решила подкупить его, задобрить или дать бой – сделать все что угодно, только бы не отказаться от богатства и положения, не вернуться к прежней жизни. Он начал разговор с упреков: как я могла подстроить такое в Вентноре? Заявил, что до конца жизни не простит мне лжи. Сказал, что я вырвала его сердце из груди и растоптала и теперь у него нет сердца, которое могло бы испытывать ко мне хоть малейшее чувство милосердия. Что он простил бы мне все что угодно, но не это преднамеренное и хладнокровное злодеяние. Он много чего наговорил, а под конец заявил, что никакая сила не отвратит его от того, чтобы привести меня к сэру Майклу и заставить во всем признаться. Увы, Джордж не знал о тайном яде, который я впитала с молоком матери, не знал, что я могу впасть в безумие.

Он безжалостно загонял меня в угол, как впоследствии вы. Мы дошли до зарослей в конце аллеи и остановились у заброшенного колодца. Я сидела на разрушенной каменной кладке; Джордж стоял, облокотившись на колодезный ворот, и ржавая железная ось дребезжала всякий раз, когда он менял положение. Наконец я встала и повернулась к нему, чтобы дать отпор, поскольку он не оставил мне выбора. Я сказала, что если Джордж изобличит меня перед сэром Майклом, то я объявлю его сумасшедшим или лжецом, и он не сможет убедить моего супруга, который слепо меня любит. Бросив ему в лицо эти слова, я хотела уйти, но Джордж схватил меня за руку и попытался удержать силой. Помните, вы тогда заметили синяки на моем запястье и не поверили моему рассказу? В тот день я поняла, что вас следует опасаться.

Она умолкла, словно ожидая ответа, но Роберт не проронил ни слова.

– Джордж вел себя так же, как вы, – раздраженно продолжила миледи. – Он поклялся, что если на всей земле остался хоть один человек, способный вывести меня на чистую воду, то он найдет этого человека на краю света, лишь бы с позором изгнать меня из Одли-Корта. И тогда я обезумела. Я вырвала ржавую ось из полусгнивших стоек, и мой первый муж с диким криком полетел в черный зев колодца. Говорят, там очень глубоко, я не знаю. Думаю, он давно высох, потому что я не услышала всплеска, только глухой стук. Я заглянула в колодец, но не увидела ничего, кроме тьмы. Тогда я встала на колени и прислушалась – крик не повторился. Я прождала четверть часа… Господь свидетель, это длилось целую вечность…

– Боже, какой кошмар, – прошептал Роберт.

Он подошел ближе к двери, возле которой стояла Элен Талбойс. Будь здесь еще один выход, он бы с радостью им воспользовался: даже мимолетное прикосновение к этой женщине было ему отвратительно.

– Дайте пройти, – ледяным голосом произнес он.

– Я не побоялась признаться вам по двум причинам, – сказала Элен Талбойс. – Во-первых, вы не посмеете дать ход делу: посадив меня на скамью подсудимых, вы убьете своего любимого дядюшку. Во-вторых, суд не приговорит меня к более страшному наказанию, чем пожизненное заключение в сумасшедшем доме. Я не благодарю вас за милосердие, мистер Роберт Одли, поскольку знаю ему истинную цену.

Она посторонилась, и Роберт вышел из комнаты, не удостоив ее взглядом.

Полчаса спустя он сидел за накрытым столом в одном из лучших отелей Вильбрюмьеза, не в силах ни есть, ни пить. Перед глазами стоял образ друга, предательски убитого в Одли-Корте.

Глава XXXVIII. В обществе призрака