Тайна леди Одли

Роберт вздрогнул. В его памяти внезапно всплыло обстоятельство, связанное с поездкой в Ливерпуль. Он вспомнил клерка из портовой конторы, который окликнул его в последний момент и сообщил, что за час до отплытия «Виктории Регии» у него купил билет молодой человек с рукой на перевязи.

– Когда ему перевязали руку, – продолжал Люк, – он попросил карандаш. Хирург улыбнулся и покачал головой, заметив, что он не сможет писать. Молодой джентльмен сказал, что будет писать левой рукой. Хирург предложил написать под его диктовку, но он отказался, мол, это личное, и попросил пару конвертов. Пока врач ходил за конвертами, молодой джентльмен левой рукой вытащил из кармана записную книжку. Обложка промокла и загрязнилась, а внутри листы остались чистыми, и джентльмен, вырвав пару страниц, начал писать. Писал он левой рукой, очень долго, и что из того получилось, вы уже видели. Затем он вложил письма в конверты, что принес доктор, и заплатил доктору за труды. Тот еще раз попытался уговорить его остаться в Брентвуде, пока не заживет рука, но джентльмен наотрез отказался и, обращаясь ко мне, сказал: «Проводите меня до железнодорожной станции, там вы получите то, что я обещал». Я отправился вместе с ним на вокзал. Мы пришли за пять минут до поезда, который приходит в Брентвуд в половине девятого. Джентльмен увел меня в дальний угол платформы и спросил, смогу ли я передать письма тем, кому он скажет. Я согласился. Он спросил, знаю ли я поместье Одли-Корт. «Еще бы не знать, – ответил я, – там моя девушка в горничных служит». – «Чья она горничная?» – спрашивает он. «Миледи, – говорю я. – Новой хозяйки, той самой, что прежде была гувернанткой у доктора Доусона». – «Прекрасно, – говорит он. – Вот это письмо, помеченное крестом, передайте, пожалуйста, леди Одли. Только из рук в руки и без свидетелей, чтобы никто не видел». Я пообещал исполнить все в точности. Тогда он спрашивает: «А мистера Одли, племянника сэра Майкла, вы знаете?» – «Как же, – говорю, – знаю. Про него говорят, что он щеголь, каких поискать, но приветлив и любит поболтать». Уж такая об вас молва идет, сэр, извините. «Тогда», – говорит молодой джентльмен, – «передайте, пожалуйста, второе письмо мистеру Роберту Одли. Он остановился в гостинице „Сан“.» Я сказал, что нет ничего легче: эту гостиницу я с малых лет знаю, и он дал мне второе письмо, без креста, и пять фунтов, как обещал. А затем попрощался и сел в вагон второго класса. Последнее, что я помню, – его белое, как бумага, лицо, и пластырь на лбу крест-накрест.

– Бедняга Джордж! – воскликнул Роберт.

– Я вернулся в деревню, – продолжил Люк, – пошел прямиком в «Сан» и спросил вас, чтобы отдать письмо. А хозяин и говорит, что, мол, постоялец уехал в Лондон, когда вернется, неизвестно, и тамошнего адреса он не знает, хотя проживаете вы, скорей всего, где-то возле Юридической коллегии или Вестминстер-холла, или что-то в этом роде. Что мне было делать? По почте письмо не отправишь, не зная адреса, и тот молодой джентльмен сто раз наказывал, чтоб никто не знал. Словом, решил я оставить письмо при себе и обождать, когда вы в другой раз объявитесь в наших местах. Я подумал, что вечером схожу в Одли-Корт к Фиби и разузнаю у нее, когда смогу потолковать с миледи с глазу на глаз. На работу в тот день я не пошел, а протянул время до вечера и, когда стемнело, нашел Фиби – она, как всегда, ждала меня у деревянной калитки. Я сразу заметил, что она сама не своя, и спросил, в чем дело. А она и говорит: «Нет, ничего такого, просто вчера неприятность случилась, и я до сих пор не отошла». – «Поругалась с хозяйкой, что ли?» А она, Фиби, смотрит на меня с эдакой странной улыбочкой. «Нет, Люк, ничего подобного, миледи со мною теперь любезна как никогда. Сдается мне, она точно даст денег на все, что я попрошу, хоть на ферму, хоть на пивную». Я никак в толк не мог взять, с чего бы такая щедрость: три дня назад Фиби жаловалась, что миледи жадная и думает только о себе, так что ее милостей придется лет сто дожидаться. Ну я и спрашиваю, с чего такие перемены. А она, Фиби, опять только хитро улыбается. Тут уж меня зло взяло. «Я скажу тебе, в чем дело, милая моя. Ты что-то от меня скрываешь, и если ты думаешь, что со мной можно шутки шутить, то предупреждаю: ты сильно ошибаешься». – «Господи, Люк, – отвечает она, – что за странные фантазии?» – «Может, у меня тоже есть секреты и я умею заводить друзей не хуже твоего, – говорю я. – Вчера к твоей хозяйке приходил молодой джентльмен, да? Такой высокий, с каштановой бородой». Вместо того чтобы ответить по-человечески, моя кузина Фиби вдруг впадает в отчаяние, разражается слезами и заламывает руки, а я ничего не могу понять… Мало-помалу я вытянул из нее правду. Она рассказала, что сидела за работой у окна в своей комнатке под самой кровлей, на одном из фронтонов, откуда видать липовую аллею и колодец в кустах, и вдруг увидела миледи, идущую с незнакомым джентльменом, и они долго шли вместе, а потом беседовали у колодца, а потом…

– Довольно! – воскликнул Роберт. – Остальное я знаю.