Тайна Лоэнгрина

– Герр подполковник, да, я сказала Эмме об этом, но ведь я ничего плохого не имела в виду. Что здесь такого? Наоборот, я сказала, что фрау Грета очень рада его приезду, ждет гостя. Я двадцать лет работаю у фрау, я очень ценю свою работу. И моя девочка, моя Габи, она не могла участвовать в этом преступлении. Зачем ей убивать мою хозяйку?

– Фрау Шварц, – перебил он ее, – я не сказал, что ваша дочь знала о планах Эммы. Она всего лишь помогла ей… э-э… убрать вас на время из дома.

– Но зачем?

– Убийство нужно было замаскировать под несчастный случай. А как это сделать, если вы все время находитесь в Шаттене? Понимаете? Вас надо было изолировать, чтобы вместо вас в доме появился человек, способный совершить задуманное.

– Моя дочь не могла хотеть этого. Я не верю.

– Габи не знала, что задумала Эмма, – пытался успокоить ее Сильва.

– Да, это так. Ваша дочь рассказала нам, как было дело. Эмма притворилась, что хочет помириться с матерью, что ей надо поговорить с Гретой наедине. Еще сказала, что хотела бы забрать из дома принадлежащую ей картину – подарок деда. К тому же, Алард и Кристина уже давно обхаживали Габи, подружились с ней, вошли к ней в доверие. Все вместе они и смогли убедить ее помочь им в таком несложном деле. Габи ни о чем не подозревала.

– Я однажды встретила молодую пару у Габи… Наверное, это были они. На дне рождения зятя. Дочь сказала, что это их хорошие друзья. Но я не знала, что это ваш внук, фрау. Думаю, это были они, да.

– Когда вы уехали к дочери, у них появился шанс. Они дождались, когда Грета пригласит Анку. А так как Грета никогда ее не видела, то подменить настоящую Анку подставной не составило труда. Эмма фармацевт, прекрасно знает, как действуют яды и какую пропорцию травы надо приготовить, чтобы смерть наступила не сразу. Кристина надеялась, что чай будут пить оба: и Сильва, и Грета. Но случилось по-другому. Они были уверены, что Грета не выживет. И как вариант: могли бы потом обвинить в убийстве Греты русского племянника. Эмма не знала, что Сильва приехал в Баварию по моей просьбе, поэтому, когда увидела полицейского в доме, а потом и нас вдвоем, возможно, пожалела о содеянном. Хотя…

– Моей дочери грозит тюремный срок? – тихо спросила Урсула.

– Возможно, суд ограничится условным осуждением. Все-таки двое маленьких детей… А если судья примет во внимание тот факт, что Габи не являлась прямой соучастницей преступления, а действовала, не понимая последствий, то можно ходатайствовать о переквалификация статуса: из подозреваемой в свидетеля. Но, боюсь, что без хорошего адвоката это невозможно.

– Хорошего адвоката? Но где нам его взять? И он стоит дорого! – Урсула запричитала, сползла с кресла и упала на колени.

Грета все это время молчала. Но увидев плачущую Урсулу, не выдержала.

– Успокойся, Урсула. Во-первых, я не буду писать заявление против твоей дочери. А если следствие все же решит, что она должна предстать перед судом, я найду ей адвоката. И оплачу его.

– Господи, спасибо вам, фрау Генриетта. Вы двадцать пять лет давали мне работу. Мне так жаль… Я не могла представить, что такое возможно. Простите меня.

– Мне не за что тебя прощать. Ты ни в чем не виновата. Габи тоже не виновата. Я знаю свою дочь, знаю, на что она способна и как умеет манипулировать людьми. Поднимись, не надо стоять на коленях, – сказала она тихо. – Сильва, помоги мне…

Вдвоем они подняли плачущую Урсулу.

– Но вы, Шлоссер, не объяснили главного, – упрекнул его Сильва, – почему Эмма так поступила? Ради чего она пошла на преступление?

– Давайте сначала отпустим фрау Шварц. Ей нужно отдохнуть, – сказал Шлоссер.

Сильва понял, что следователь не хочет продолжать разговор в присутствии постороннего человека.

– Да-да, наверное, я пойду. Мне надо поехать к внукам, зять один не справится, – сказала она тихо. – Старшенький очень подвижный мальчик…

– Вы не в лучшей форме, чтобы садиться за руль.

– Не волнуйтесь. Я в порядке.

– Я вызову такси, Урсула. Тебя отвезут к детям. Даже не возражай! – настояла Грета.

– Спасибо. Простите меня…

Когда Урсула Шварц уехала, Шлоссер попросил чашку кофе.

– Может, пива? – спросила Грета.

– Можно и пива. А потом кофе.

Тетушка хмыкнула: не по правилам пить кофе после пива. Но промолчала, замечание не сделала.

– Я приготовлю Йозефу кофе. И себе. И тебе, если хочешь, – любезно предложил Сильва.

– Капучино, – только и произнесла она.

Пиво и кофе пили молча.

– Ну что, будем обсуждать мотив преступления? – спросил Шлоссер.

Грета ничего не ответила. Сжала губы. Чем продиктовано ее молчание? Ей тяжело выслушивать правду? Или она знает (догадывается?) о том, что могло послужить мотивацией для такого поступка?

Сильва промолчал, потому что… чувствовал себя неловко. Любопытство, конечно, присутствовало, но тема была настолько деликатная, что он боялся своим любопытством обидеть тетушку.

– Фрау Генриетта? – вновь обратился он к Грете.

Она прикрыла глаза.

– Грета, я могу уйти, – подчеркнуто тактично сказал Сильва. – Я понимаю, что тема очень непростая.

Он встал, намереваясь уйти. Грета, не открывая глаз, протянула ему руку. Сильва подошел к ней.